«Эх, путь-дорожка фронтовая! 
    Не страшна нам бомбежка любая...» 
    – как ни странно, в военных песнях русского народа почти всегда присутствует образ дороги. Может быть, просто-напросто потому, что трудно как-либо иначе передать ощущение всей безмерности войны, свалившейся на плечи простого человека, чем через образ пути, иногда триумфально ведущего к победе и славе, иногда – просто замирающего где-то в бескрайности бесприютного пространства... 
    А в Афганистане через дороги действительно проходила линия фронта. В этом пришлось убедиться тысячам русских парней, призванным в восьмидесятые годы служить в автомобильные части. И среди них – уроженцу нашей области, кузнечанину Анатолию Волкову. Родился в 1963 г. в селе Шугурово Сосновоборского района. До призыва успел поработать на заводе «Радиоприбор». В Вооруженные силы был призван 1 апреля 1981 г. и уже в июне в составе отдельного автомобильного батальона оказался в Афганистане, в провинции Герат. Началась воинская служба в составе ограниченного воинского контингента – трудная, преисполненная опасностей и в то же время необычайно нужная, ответственная. Если штаб – это мозг армии, руки – ее боевые части, то коммуникации – это ее кровеносная система. И если штабы недосягаемы, если схватки с бронированными кулаками «рук» чреваты для душманских банд неизбежным разгромом, то «кровеносная система» дорог оказалась самым уязвимым участком могучего организма 40-й армии. 
    Природа чужой страны поражала своей фантасмагорической, дикой и враждебной красотой. Но буйство чужих красок в солдатских сердцах отдавало холодом. Внизу, в долинах – «зеленка», сплошные заросли тропической растительности, способные скрыть хоть целую армию. Джунгли, пронизанные тайными подземными ходами, соединявшими между собой колодцы-кяризы. Враг может в любой момент появиться из ниоткуда и в тот же миг исчезнуть в никуда. В селениях над дорогой нависают глухие стены дувалов, из-за которых в любой момент может грянуть выстрел. Выше, в горах, путь проходит через анфилады горных отрогов, зияющих глубокими расселинами, столь удобными для устройства засад, потом вьется узким серпантином по карнизу между отвесными стенами скал и головокружительными пропастями. 
    Движение – строго по колее впереди идущей машины. Шаг влево, шаг вправо – подрыв на мине. Хорошо если неделю-другую стоит безветренная погода: тогда на толстом слое афганской пыли, как на родном русском снегу, видны малейшие признаки вражеской активности: заметенные чалмами следы ног, взъерошенный песок на месте установки фугасов, оброненные в спешке мелкие предметы. Настоящий кошмар начинается, когда разыгрывается афганская буря: пространство вокруг в считанные минуты темнеет от туч поднятого в воздух песка, бьющего с силой картечи, остановившиеся машины моментально заносятся по ступицы, затем по крылья, и чтобы их вытащить, необходимо уже брать в руки лопату и звать тягачи... В таких условиях нужны воистину мушкетерская отвага и изрядная доля фатализма, чтобы, презрев все опасности, сесть за «баранку» грузовика и двинуться в путь в неизвестность. Ведь что такое армейский грузовик? Огромная жестяная мишень с подвешенным к ней бензобаком и простым российским парнем в кабине. Когда – веселым, когда – взгрустнувшим о доме, об оставленной в далеком сурском краю девушке, когда – преисполненным ненавистью к бандитам, который уже год терзающим мирную землю своей же страны. И постоянно живущим в напряжении риска! Немцы еще в годы той войны догадались защищать кабины своих грузовиков стальными щитками с узкими прорезями для обзора, бензовозы так вообще бронировали полностью, а тут... Кабину запросто прошьет с полукилометра автоматная очередь, лобовое стекло вдребезги разлетается от попавшей на излете тяжелой пули старого английского «бура», крупнокалиберный ДШК делает в металлических панелях дверей дыры размером с кулак, а уж от гранаты РПГ весь грузовик в считанные секунды превращается в гигантский костер, если, конечно, в кузове его не лежат боеприпасы... И ведь никуда не денешься, никуда не спрячешься! Водитель, словно прикованный к рулю, привязан к бесконечной, уходящей за горизонт фронтовой дороге. 
    Впрочем, русский человек находчив и изобретателен. Едет колонна с военными грузами через полыхающую огнем страну, и окна машин, словно занавесями, перекрыты бронежилетами; грозно торчат во все стороны стволы проверенных «калашей» и зорко стерегут каждое движение окрест усталые, покрасневшие от песка и бессонных ночей глаза военных шоферов. 
    Действительно, чтобы служить в таких условиях, нужно немалое мужество и самоотверженность, и Анатолий обладал этими качествами сполна. Два года продолжалась служба рядового Волкова в Афганистане. В годы Великой Отечественной летчику давали первый орден, если ему удавалось пережить свои первые десять боевых вылетов, а  Анатолий за эти 700 с лишком дней участвовал более чем в 40 рейсах по доставке грузов в боевые части и подразделения, в рейсах, практически каждый из которых превращался в непрерывный бой. От засады к засаде, от одного спасительного блокпоста к следующему; под грохот пушек и пулеметов сопровождающих колонну танков и боевых машин, под стрекот проносящихся между отвесными пиками афганских гор вертолетов. Не раз солдату приходилось брать в руки автомат и участвовать в отражении атак душманов, не раз пули свистели над его головой или впивались в землю у ног, не раз после его метких очередей искаженные яростью и ненавистью лица моджахедов вжимались в землю. 
    Говорят, в Афгане наши ребята гибли чаще всего или в первые недели службы, или в последние. Почему в первые – понятно: неопытность, необстрелянность, растерянность, незнание «своего маневра». Почему в последние? Наверное, начинает сказываться успокоенность, уверенность в том, что коли уж пройден такой путь, то теперь-то, за день до «дембеля», уж точно ничего не случится. Впрочем, в своем последнем бою Анатолий Волков действовал безукоризненно. 
    11 июня 1983 г. его машина шла в конце армейской колонны. Место это опасное, оно – только для опытных воинов. Стремясь парализовать колонну, пригвоздить ее к месту, противник старался в первую очередь вывести из строя, обездвижить, поджечь именно головные и замыкающие машины. Очередная засада ждала шурави в «зеленке» неподалеку от Герата. Когда загремели очереди, Анатолий успел схватить автомат, выбросить тренированное тело из кабины, но... Пули уже оставили свои отметины на его груди, уже разодрали гимнастерку рваными лоскутами на выходе, уже заставили внезапно ослабевшие руки искать опоры у чужой земли... 
«...выстрел грянет, ворон кружит. 
    Мой дружок в бурьяне неживой лежит» – 
только в Афгане русских парней принимал в последние объятия не «густой бурьян», а местная трава – жесткая и редкая, с узкими колючими стеблями. 
    Советское правительство оценило подвиг солдата. За мужество и отвагу, проявленные при исполнении интернационального долга, Анатолий Ферапонтович Волков посмертно награжден орденом Красной Звезды. Помнят его и земляки. Похоронен он на городском кладбище в Кузнецке.