Вот эти данные и фото были взяты из Всесоюзной книги памяти:  

ШМАГНОВ Сергей Викторович, рядовой, стрелок, род. 7.11.1960 в г. Гатчина Ленингр, обл. Русский. Работал формовщиком на Гатчинском домостроит, комбинате.
В Вооруж. Силы СССР призван 10.11.78 Гатчинским ОГВК.
В Респ. Афганистан с дек. 1979.
Погиб 31.5.1980 в автомоб, катастрофе.
Нагр. орд. Красной Звезды (посмертно).
Похоронен в родном городе.

Вот эти данные были взяты из Ленинградской книги памяти: 




ШМАГНОВ СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ
7.XI.60—31.V.80

Родился в Гатчине Ленинградской области. Рус­ский. Образование среднее профессиональное.
Член ВЛКСМ. Холост.
В Афганистане — рядовой,водитель, стрелок (в/ч 27717).
Родители: Шмагновы Виктор Дмитриевич, Лю­бовь Николаевна.

По окончании 8 классов школы No 10 Сергей поступил в СГПТУ, одновременно учился в ве­черней школе. Работал на Гатчинском домостро­ительном комбинате формовщиком и занимался на курсах водителей при ДОСААФ.
В ноябре 1978 года призван в Вооруженные Силы СССР Гатчинским ОГВК Ленинградской об­ласти. Служил в Каунасе водителем. С февраля
1980-го он в Афганистане.
В апреле 1980 года ранен, из госпиталя вер­нулся снова в часть.
31 мая 1980 года погиб во время очередного рейса на бензовозе.
Награжден орденом «Красной Звезды» (посмертно), медалью «Воину-интернационалисту от благодарного Афганского народа», Знаком «Воин-интернационалист» и Грамотой Президиума Верховного Совета СССР «Воину-интернационалисту», именными часами.
Похоронен на кладбище в городе Гатчина.

На здании Гатчинской школы No 10 ус­тановлена мемориальная доска. Дома хра­нятся документы, письма, фотографии.
Иэта открытка на его имя от Десятских Ан­дрея:
«Серега! Поздравляю с Новым, 1981-м!
Желаю всего наилучшего и не забывай своих однополчан! Каунас. Андрюха».

— Эх, Андрей-Андрей, нет твоего друга.
Ты же знаешь, «афганцев» хоронили тихо.
Данные о них передавались тайно в воен­коматы.
Что знает Любовь Николаевна о жизни сына в Афганистане? Ничего. Почему погиб Сережа, мама тоже толком не знает. Во­енкомат запрашивал Москву и Ташкент.
Говорят, что его машина упала в пропасть...
Трудно Любови Николаевне начать свой рассказ о сыне, может поэтому пошел раз­ говор о Великой Отечественной, когда Любаше не было двух лет. Немцы перегнали маму Любови Николаевны с двумя детиш­ками в один из четырех лагерей для пере­мещенных лиц в Гатчине. Вскоре аресто­вали их отца за связь с партизанами, а маму с двумя детишками посадили в гатчинскую тюрьму.

Приходили немки, маме рекомендовали отдать Любу в Германию:дескать, здесь «в одиночке» все равно де­вочка умрет. Но мама их не согласилась.

О прошлой войне говорить трудно, а об этой, что сына отняла, невыносимо.
Но Лю­бовь Николаевна пересилила себя и не спе­ша повела свой невеселый рассказ:
«Знаю одно: мой сын, находясь там, ве­рил в то, что борется за правое дело. И тем обиднее узнавать теперь, что это ни­ кому не нужно было. И еще говорят: «Из­ вините, афганская война была напрас­ной». — и смотрят нам, матерям, в глаза, нам, у которых отняли единственное, что
было на целом свете! И наших-то детей представляют еще какими-то варварами.
Я уверена: Сергей никого не мог бы убить,даже зверюшку. Что же с ним сделали?
Я знаю, что своего сына вырастила чест­ным, справедливым, любящим. Мы, ма­тери, растили наших детей на радость себе и людям, а не для того, чтобы их убивали из-за чьих-то ошибок. Я всю жизнь работаю медицинской сестрой, и мой принцип — милосердие.

Что я могу сказать о Сереже? Родился крепким, здоровым. Решили: назовем Се­режей. Пришли в ЗАГС, нам вручили сви­детельство о рождении сына. Тогда в зале было очень тихо, и в этой тишине прозвучало имя нашего мальчика: «Шмагнов Сер­гей Викторович...».
Сережа посещал музыкальную школу по классу скрипки, играл на гитаре, пел. Ув­лекался конькобежным спортом. Посещал клуб юных моряков. До ухода в армию участвовал в народном театре. Неоднократ­но награждался грамотами за выступления в цирке.
...Служить Сережа пошел с большой охо­той, без всяких отсрочек.
«Я никогда не забуду, — говорит ма­ма — как на проводах в армию сынок
каждому в отдельности за столом дарил песню. В Афганистане он пробыл три ме­сяца... После армии мечтал учиться, у него для этого были все данные».

А теперь о письмах С. Шмагнова.
В них он был откровенен с мамой и с младшей сестренкой Наташей.
«Здравствуйте, мама и Наталья!!! Я уже в части. Сейчас нахожусь в карантине. Го­ворят, это самое тяжелое время, потом бу­дет легче. Дорога была, хуже не придума­ешь. Ну, да ладно, это уже позади. Кормяточень даже неплохо, почти хорошо. Поду­мываю о том, чтобы бросить курить, а то на пробежках почти выдыхаюсь. И, вообще, гоняют здорово, а особенно на строевой подготовке. Мозолей пока не натер, слава Богу... 10 декабря будем принимать при­сягу. У меня все нормально, как в песне
поется: «Руки целы, ноги целы, что еще»...
Сейчас всей ротой ремонтируем мою ма­шину...».

«...Извините, что долго не писал. Просто мне один человек подпортил настроение своим письмом.
Ну, а как вы поживаете? Наталья, я смотрю, ты уже совсем большая стала: сбо­ры, танцы. А лыжные вылазки у нас бы­вают по воскресеньям по 15 км. Наталька, ты еще спрашиваешь, хожу ли я на танцы.
Так тебе я скажу, что о них я только вспоминаю.
Ну, что еще о себе написать?
С Ириной у меня все кончено. Да я не очень удивился этому, здесь это встречается на каждом шагу. И, честно говоря, и я давно ждал от нее этого письма. Хорошо, что она сама написала мне...».




Служба у Сергея Шмагнова была нелег­кой, но он на судьбу не жаловался, считал: все так и должно быть. Надеялся, скоро все останется позади. Писал: «Мамулечка, все хорошо, очень скучаю.Я покинул территорию Союза и теперь несу службу в «ГСВА» — Группа Совет­ских войск в Афганистане. Получил новую машину — «бензозаправщик» на базе «Урал-375» и уже два раза ездил на нем в Кабул. Места здесь красивые, кругом горы, у нас таковых не увидишь. А о таких дорогах я даже и не мечтал. Ах, если бы Вы видели эти дороги!..

Вот по дороге в Кабул нужно преодолеть подъем на перевал протяженностью 50 км и спуск 40 км и все — по горной дороге плюс сколько тоннелей, самый длинный из которых — 3 км и наивысшая точка пере­вала 3 км 800 м. Так что здесь есть гдеп остажироваться, но «лихачить» нельзя —много ребят из-за этого оказались в про­пасти или поразбивали машины. Да, чуть не забыл! Я пока лежал в госпитале, много думал. Хочу после армии пойти учиться в «мореходку». Не знаю, как ты, мама, на это посмотришь. Напиши».

Любовь Николаевну насторожило сооб­щение о том, что он лежал в госпитале.
«Господи, — подумала она — что-то слу­чилось страшное, а узнать не у кого». От нее сын скрывал правду, но правду он мог поведать друзьям. Так и получилось. Се­режа прислал письмо своему двоюродному брату — Беседскому Валерию Нико­лаевичу, в котором сообщил, что вре­менно не ездит на машине, что так сло­жились обстоятельства, но если Валерий
захочет узнать подробности, пусть непре­менно сходит к Ольге Лужковой, она все расскажет.
К Ольге Любовь Николаевна побежала сама, раньше Валерия. Вот что Сергей на­ писал: «...Случилось так, что я был ранен в плечо. Лежу в госпитале (Пули-Хумри).
Машина моя врезалась в скалу.
Трое суток я был без сознания. (И теперь за меня пишет сосед по госпитальной койке, по­ скольку я сам писать не могу.) Никогда не думал, что буду слышать свист пуль над головой и видеть смерть своих товарищей.
Но ничего, мы еще поправимся, вернемся в свою часть. Очень хочется побывать до­ма...».

В часть рядовой Шмагнов Сергей Вик­торович вернулся. Но 31 мая погиб. И толь­ко 7 июня маме сообщили: Сережи не ста­ло... Ему было суждено прожить только 19 лет.
Его сестра Наталья Викторовна* посвя­тила брату стихотворение: «У меня бра­ тишка есть».
Друзья Сережи не забывают маму погибшего товарища.


* Наталья Викторовна замужем. Сына назвала Сере­жа в честь брата.
** Песня, которую исполнил И. Косарев из г. Челябин­ска на втором Межрегиональном фестивале афганской пес­ни в г. Тихвине 25 ноября 1993 года