09.09.1964 – 21.05.1983
Афганский рикошет

    У Марии Сергеевны Шишовой было трое сыновей и одна дочка. Двое из них – Сергей и Саша – двойняшки. Говорят, у близнецов интересы и болячки одинаковые; жены носят одинаковые имена, а детей рождается поровну. В общем, даже судьбы у них одинаковые! Может, оно и так. Да только во взрослую жизнь Сергей и Александр уходили из дома разными дорогами.
    Семья Шишовых в селе Песчанка Сердобского района слыла работящей и справной. А про детей односельчане только хорошее говорили: добрые, работящие ребятишки растут! Что ни говори, но однажды детство кончается и приходит пора определяться. Сергей пошел учиться на шестимесячные водительские курсы в Сердобске. Саша уехал в Пензу, стал учиться в СПТУ на радиомонтажника. Потому и на службу в армию их призывали в разное время и в разных военкоматах.
    Мария Сергеевна с мужем ездила сначала в районный, потом в областной военкомат с просьбой: призовите их вместе, чтоб в одной части служили. Люди в погонах со звездами только снисходительно улыбались и утешали: «Ничего, через полгода встретятся в одном полку!» Да только слукавили служивые: Сергей попал в Афганистан, а Саша – в Пермь.
Сергея призвали отдать долг Родине 1 октября 1982 года. Сначала он полгода оттрубил в «учебке», выучился на механика-водителя БМП, а в апреле 1983 года был направлен в состав 177-го мотострелкового полка 108-й мотострелковой дивизии, дислоцировавшейся возле городка Джабаль-Уссарадж в провинции Парван. Их мотострелковый батальон в тот момент дислоцировался на окраине афганской столицы.
    Едва осмотревшись на новом месте, Сергей послал письмо домой: «Служба идет хорошо. Погода стоит теплая. Мама, к нам приехал подполковник – замполит полка. Вызывал к себе, сказал, что может меня отправить служить в Союз, а сюда Сашу перевести. Я отказался: лучше я здесь отслужу, а он пускай там отслужит. Вот и все. А за меня вас прошу не волноваться. У меня все хорошо!»
    Ах, Серега, Серега! Как тебе хотелось отвоевать и за себя, и за брата! Но у судьбы свой расклад.
    Подразделения полка осуществляли проводку караванов с грузами по «дороге жизни» – Хайратон – Кабул. Участок полка не назовешь легким – трасса проходила по «зеленой зоне» Джабаль-Уссарадж и Чарикар. В зарослях кустарника на склонах гор мест для засад хватало. Мотострелкам приходилось то и дело участвовать в боевых операциях, в прочесываниях придорожных кишлаков и окрестных гор. Одна из таких масштабных операций как раз прошла в конце зимы. Полк понес потери, и, видимо, нехватка личного состава вынудила командиров отправлять на боевые операции и необстрелянную молодежь.
    Впрочем, это было обычным делом в первые годы афганской войны. Лишь летом 1983 года вышла директива командующего Туркестанским военным округом, в которой категорически запрещалось отрывать личный состав от занятий и привлекать его к несению боевой, караульной и внутренней службы до окончания боевой подготовки. Это уже позже на «боевые» стали брать тех, кто прослужил в Афгане несколько месяцев. Только тогда снизились потери среди молодых необстрелянных солдат, сержантов и офицеров.
    Сергей уже через неделю после прибытия в часть успел поучаствовать в первой боевой операции. Во время сопровождения автоколонны их обстреляли из засады душманы. Молодой солдат даже толком не успел понять, что за дробный стук ударил по броне его бронемашины! А потом он тоже в кого-то стрелял длинными очередями, целясь по вспышкам среди камней. Попал или нет – утверждать не мог. Впрочем, даже о том, что вокруг смерть летает, подумал уже после, успокоившись, лежа в палатке. Тут уж пугаться и вовсе поздно было.
    А еще через несколько дней его направили в караул. После трассы это не выглядело опасным и сложным заданием.
    Быстро прошла короткая процедура развода и смены караулов. Он попал на вторую смену. Но успел только прикемарить, сидя на скамейке у стола, как разводящий толкнул в плечо: «Смена!» Торопливо натянул каску, закинул на плечо ремень автомата. Тяжелый шаг сапог в ночи. Окрик часового с вышки: «Стой, кто идет?!» – Пароль, отзыв. Скрип ступенек деревянной лестницы под ногами. «Пост сдал!» – «Пост принял!» И вот он уже один на маленькой площадке караульной будки. Справа пулемет на турели, слева ручка прожектора. А вокруг чернота звездной афганской ночи, крики цикад и каких-то птиц.
    О чем думается в такие минуты? Да обо всем. Но в первую ночь молодой солдат бдительно всматривался в темноту, чутко прислушиваясь к доносившимся звукам: Сергею хотелось не ударить лицом в грязь в первом своем карауле. Может, эта старательность и помогла парню уловить в звуковой какофонии тихий, короткий, но характерный звук металла, ударившегося о металл?
    Еще не осознав, что к чему, включил свет и полоснул лучом прожектора, разрезая вязкую тьму. В разные стороны метнулись странные фигурки в чалмах и длинных рубахах. Тут же в ночи засверкали вспышки выстрелов, вокруг засвистели пули, сухо вгрызаясь в дерево будки. Жалобно тренькнуло стекло, и погас прожектор.
    Сергей, охваченный волной какого-то озноба, схватился за пулемет и открыл огонь по вспышкам. «Духи» были в ярости: они почти вплотную успели подобраться к колючей проволоке, которой был огорожен машинный парк батальона. Осталось чуть-чуть: разрезать, пролезть, прицелиться и ударить по автомобилям и бронетехнике из гранатометов.
    Нападавшие открыли не столько прицельный, сколько ураганный огонь по часовому, стремясь быстрее вывести его из строя и все же попытаться обстрелять технику шурави. Сергей вскрикнул и качнулся от горячего и тупого удара в бок, потом в плечо – ранен! Но тут же снова продолжил огонь, заставив «духов» залечь и отползти подальше. Но горячее тело стремительно слабело, подкашивались ноги, ватные руки сами выпустили отяжелевший пулемет. Уже сползая на пол вышки, Сергей краем глаза заметил справа замелькавшие огненные вспышки. Подмога! Успели! И потерял сознание.
    Врачи в госпитале долго боролись за жизнь тяжело раненного солдата, но не все в их силах. 15 мая 1983 года рядовой Шишов скончался.
    На похороны брата в Песчанку приехал Саша. Ему дали отпуск на десять дней. Он молча, с почерневшим лицом шел за гробом, и даже безутешно рыдавшая мать с тревогой посматривала на сына. После похорон сама поехала в военкомат, попросила оставить сына дома. Но там только развели руками: по закону обязан дослужить. Саша уехал обратно в Пермь. Служба у него пошла вроде бы нормально. Но вдруг в январе 1984 года перестали приходить письма. Мария Сергеевна места себе не находила: тревога все сильнее сдавливала материнское сердце.
    А 7 апреля ей принесли срочную телеграмму: Саша в тяжелом состоянии! В тот же день они с мужем выехали в Пензу и ночью самолетом вылетели в Пермь. Еще было темно, когда они приехали на такси к госпиталю. Но дежурный внутрь их не пустил, велел ждать утра. Едва рассвело, родители были у ворот, вглядываясь в зашторенные окна: где он лежит?!
    К ним подошли подполковник Власов и лечащий врач и провели в палату к сыну. Саша действительно лежал недвижимый, но был в памяти. Увидев родителей, слабо улыбнулся и тихо сказал: «Мама, не плачь! Я сильно заболел, но обязательно выздоровею!»
    Было это 8 апреля, 12-го ему сделали операцию, но в сознание он не пришел. Был переведен в реанимацию и там 15 апреля умер.
    Как мать выдержала этот удар – она и сейчас объяснить не может. А отец сломался, сильно затосковал по сыновьям и 21 мая покончил с собой.
    трашный рикошет непонятной афганской войны вырвал из простой крестьянской семьи еще две жизни. У Марии Сергеевны остался только орден Красной Звезды (за Сергея), фотографии да память в материнском сердце. Конечно, не одна она такая. Война в Афганистане обернулась тысячами убитых, раненых и больных, сотнями искромсанных судеб.
    Каждой войне оценку дает время. Афганской, видимо, тоже будет отведено подобающее ей место. Придет время, и люди поймут, что солдаты и офицеры 40-й армии воевали там в первую очередь за свою Родину, пытаясь отодвинуть угрозу религиозного экстремизма от ее южных рубежей. Ведь перед ними тогда официально ставились миротворческие цели, и люди честно выполняли свой долг.