Товарищ старший лейтенант, можно сбегать за водой? – обратился к Заколодяжному рядовой, невысокий паренек покрытый гарью и пылью, когда интенсивность боя спала до нуля.-Давай, только осторожно, - согласился командир, и бросил ему свою флягу.
- Пацаны, давайте фляги, - кричит тот, собирая алюминиевую посуду, которую бросают ему со всех сторон.
Всего набралось около двадцати. Часть, закрепив на поясе, часть, сжав в руке, он кивнул усталым солдатам, махнув на прощание рукой. Надеясь, что ему повезет. От жажды мы медленно сходили с ума, не зная, что нам предстояло обороняться почти десять часов, спасая единственное, что имело для нас хоть какую-то ценность. Свою честь и свою жизнь. Очередные полчаса пролетели со скоростью пули выпущенной из автомата.
- Смотри, добрался, - крикнул спустя пару минут один из бойцов.
Видя, как тому удалось змеей проскользнуть между камней, и достичь песчаного берега реки, мы просили богов войны помочь ему в его деле. Жаль, что они не услышали нашей мольбы. Духи стреляли в него, но мы, прикрывая огнем, не жалели патронов, нещадно обрабатывали горы сталью. Возможно, и он молился за себя, но эти молитвы бог не услышал.
Почти добравшись до воды, скользя по песку, как питон, руки солдата коснулась реки, и он опустил в неё голову. В тот момент наблюдателю показалось, что солдата убили. Но он ошибся. Его губы жадно хлебали жидкость, а на два всплеска недалеко от головы, не обратил внимания. Жажда терзала желудок. Напившись, он бросил в реку открытые фляги, ожидая, пока они наполнятся. Время тянулось настолько долго, что мне на мгновение показалось, что прошло не менее часа. Еще один песчаный куст от выстрела со стороны гор вырос недалеко от его правой ноги. Он сжал голову в плечи, понимая, что находится на открытой площадке.
Наконец большинство фляг было наполнено, и он побежал назад, тяжело отталкиваясь от сухого песка. До черных камней, где он мог спрятаться от пуль, звенящих вокруг его головы, оставалось около двадцати шагов. Было видно, насколько тяжело даются ему шаги. Раскрытый рот хватает горный воздух. Пот застилает глаза. Ему удалось преодолеть, потеряв по пути несколько фляг, еще несколько метров. Наблюдатель заметил, как рядовой неожиданно замедлил бег, и дальше лишь шел, тяжело волоча в песке ноги. Возможно, его пули все-таки достали. До камней оставалось шагов пять, когда он упал. Сначала на колени, затем грудью на песок. Вода, вылившись из фляги, превратилась в маленькое болото, в которое упала его голова. Но он продолжал ползти. Медленно. Из последних сил. И тут несколько пуль разорвали на его спине материал, мгновенно окрасившийся в черный цвет.
- Всё, - обреченно молвил наблюдатель, заметив, как тело солдата затихло в шаге от валуна. Мгновенно огонь прекратился, словно духи отдавали дань уважения его героизму, погибшему ради своих товарищей. Прекратили стрелять и мы. Стволы автоматов раскалились до такой степени, что, прикоснувшись к ним пальцами, можно было получить ожёг. Кроме жажды, мучили тяжкие мысли, которые в независимости от нашего желания, поселились в наших головах. Безумие медленно вползало в извилины, и не всем удавалось выдавить его из себя.
- Убит, - раздался чей-то обреченный голос, - можно сбегать за его флягами?
- Давай, - Заколодяжного также как и всех мучила жажда. Чтобы избавиться от неё, он старался не думать о воде. Лицо блестело от влаги, а руки кровоточили от порванных мозолей. В этот момент, обернувшись ко мне лицом, он что-то произнес, а я в его глазах прочитал такую тоску, что сжалось мое сердце. – Это мой солдат. – Тихо повторил он, уже ни к кому не обращаясь. И назвал имя и фамилию.
Евгейчук Виктор Моисеевич

Это из воспоминаний одного лейтенанта служившего в Алма-Ате Игоря Котова