Макаров Иван Николаевич. Младший сержант, водитель В/ч пп 13354, 425-й отдельный автомобильный батальон, 59-я бригада материального обеспечения (г. Пули-Хумри, провинция Баглан)

    В ашхабадской «учебке» для водителей, как и в любой войсковой части, после отбоя большинство молодых солдат в казармах видели уже десятый сон. Ежедневные строевые и физподготовка, занятия по вождению выматывали вчерашних школьников так, что сил на ночное бдение просто не оставалось. И лишь командиры отделений, сержанты, у которых срок службы был на исходе второго года, изливали чувства в пении под гитару, из «красного угла» раздавалось знакомое «На «дембель» едут парни-дембеля, дембеля...». «Эх, счастливчики! – подумал про немногочисленных «дедов» шагающий по пролетке Иван Макаров, который прослужил чуть более пяти месяцев и в очередной раз дежурил по роте. – Через два-три месяца будут дома».
    – Ахмедов! – обратился он к стоящему у тумбы дневальному. – Если кто будет спрашивать – позовешь! Я буду в бытовке. Через полчаса пойдете спать!
    Флегматичный узбек молча кивнул головой. Макаров достал из внутреннего кармана свернутую тетрадку с ручкой,  уселся на стуле за столиком перед зеркалом и начал ровным почерком выводить: «Привет из Ашхабада! Здравствуйте, мои дорогие мама, папа, Сергей и маленький Вова. С огромным приветом и массой наилучших пожеланий к вам Иван. В первых строках своего небольшого письма хочу написать немного о себе. Я жив и здоров, чего и вам желаю. На ваше письмо ответил и выслал фотографию. Из вашего письма узнал, что папа болел. Как узнал, то заволновался. Немного взгрустнулось. Сейчас почему-то стало здорово тянуть домой, и каждую ночь снится дом. И вы все снитесь. А сам думаю, что у вас что-то случилось, и вы не пишете, что-то скрываете от меня... Сейчас я в наряде по роте. Есть свободное время, и я пишу письмо. Все спят, кроме моих дневальных. Сегодня 8 марта. Сейчас мои дневальные пойдут спать, а мне нельзя. Я дежурный. Мама, извини меня, что не поздравил тебя с твоим праздником, но я с 26-го по 6-е был в командировке... Скоро у нас будет марш на 500 км на «КамАЗах», а потом сразу экзамены. И я стану сержантом и буду после этой «учебки» инструктором по вождению. Если останусь здесь, то буду учить «чижей» водить «КамАЗы». Ну, вот и все. Наши «деды» сейчас веселятся в казарме, звучит гитара, а время два часа. Сейчас пойду к ним слушать музыку. До свидания! Всех крепко целую».
    Не правда ли, первые строки похожи на известные послания героя популярного фильма «Белое солнце пустыни»? Ну прямо-таки суховское это «в первых строках своего небольшого письма», а также – «чего и вам желаю». Сознательная ирония парня, оказавшегося на Востоке, который, как известно, – дело тонкое? Да, фильм про товарища Сухова, конечно, тысячу раз показывали на экранах. Но манера письма у деревенского мальчишки из села Долгорукова Сердобского района Пензенской области, в общем-то, обычная для сельских жителей. Все они, деревенские, соблюдают некий чин – так писали их деды, прадеды. И Ваня Макаров тоже из крестьян. В школе учился не хуже других, всегда любил технику, отлично трудился в школьных производственных бригадах. Увлекался спортом, за что его не раз награждали Почетными грамотами. После школы в 1981 году получил водительские права и до призыва в армию крутил «баранку», работая в своем совхозе. И вот уже пять месяцев, как Иван Николаевич Макаров тянет солдатскую лямку. Но не знал будущий младший сержант, что из тихой, спокойной столицы Туркмении через несколько дней он попадет в воюющий Афган. Где вместо гитар по ночам все больше раздаются выстрелы, взрывы. И писать домой письма будет просто недосуг. Где все эти подъемы-отбои, строевая и физподготовка – просто детский сад.
    Белое солнце в десятом часу припекало так, что даже легкий теплый ветерок, попадая в кабину «КамАЗа», едва спасал от наступающей жары. Пока духоты нет... Руки словно с рождения приросли к рулю. Младший сержант Макаров чувствовал, как капли пота медленно выступали из-под панамы и раздражающе ползли по лбу. Крутить «баранку» в «бронетюфяке» неудобно, но безопаснее, чем без него. За три месяца службы в Афганистане Иван знал, что бронежилет не раз спасал жизнь ребятам. Хотя, конечно, полностью защитить от прицельной пули снайпера ни один жилет не в состоянии. Даже титановый.
– Так, Саманган проехали! – бодро произнес сидящий рядом с водителем прапорщик Белов. – А ты че, пензяк, каску-то снял? Головы не жалко?
– Жарко...
– Надень-надень! Снайпер может «снять». У нас в роте такой случай был. Ехал один без каски – и остался без ушей.
– Это как?
– Как-как. Шмальнули «духи» очередью – и сразу сделали парня безухим. В часть он приехал весь перебинтованный, еще и ключицу задело. Но жив остался. Отправили его в Ташкент. Хотели имплантанты сделать – уши из пластмассы. Не знаю, согласился парень на это или нет.
    Макаров молча надел каску и, прибавив газу, переключил скорость. Надо было глядеть в оба, чтобы соблюсти дистанцию в колонне. На протяжении всего пути из Термеза колонна с оружием и продовольствием для 40-й армии шла спокойно. Большинство солдат и офицеров 425-го автомобильного батальона 59-й бригады материального обеспечения уже знали трассу Термез – Кабул как свои пять пальцев: повороты, подъемы, участки, где могут обстрелять неуемные мятежники. Если по обычной бетонке в Союзе 200 километров на груженом «КамАЗе» можно преодолеть за два-три часа, то здесь эти 200 кэмэ до базы под Пули-Хумри могут растянуться на целый день. А для кого-то и на вечность: по бокам «дороги жизни» то тут, то там виднеются груды металла, некогда бывшего «Уралами», бэтээрами, «КамАЗами», которые сожгли ненавистные «духи»... В хвосте колонны раздался взрыв.
    – Ну, как же без них, чертей, твою... – процедил сквозь зубы «прапор». – Полдороги прошли нормально, а тут... Ну ни дня без «музыки»!
    С левой стороны дороги «духи» лупили из гранатометов по «броне». Выбрали средь бела дня бородачам в чалмах. Сухогрузы с изрешеченными тентами двигались, несмотря на шквальный обстрел из автоматов и пулеметов.
    Через две минуты после начала боя в сотрясаемом взрывами воздухе над колонной закружили два «Ми-24», спустившиеся на малые высоты. Увидев воздушную кавалерию, «духи» ударили по ней из пулеметов. Сделав форсированный разворот, «вертушки» в пике под 30 градусов направили шквал неуправляемых реактивных снарядов по врагу. В месте «духовской» засады, кроме пыли и летящих камней, ничего не было видно.
– Ну, летуны! Ну, орлы! Дали им прикурить «сигарами»! – радостно произнес Белов.
    Вертолеты огневой поддержки («шмели») продолжали смертельно «жалить» окопавшихся душманов. НУРСы летели в сторону мятежников один за другим. На воздух вздымались «трубы», груды камней, пыль и клочья материи. Через двадцать минут со стороны гор были слышны лишь прерывающиеся автоматные очереди, которые вскоре замолкли. Через час колонна, проехав Пули-Хумри, уже сворачивала на свою базу, расположенную за этим городишком в двухстах метрах от трассы в долине. Ночь прошла незаметно. После подъема водители взялись освобождать машины от прицепов, так как нужно было ехать через Саланг. Многокилометровый подъем «КамАЗы» с прицепами не потянут. Восемь тонн – это слишком много для такого сложного пути. Водителю надо проявить максимум профессионализма для того, чтобы преодолеть перевал (не попасть в кювет, не создать затор на единственном автомобильном пути с Севера в столицу Афганистана). Нужно еще и уйти от вражеской засады, если таковая будет. В крайнем случае, обстрелов силами вооруженной исламской оппозиции не миновать.
    Мятежники не упустят случая досадить приехавшим в их страну шурави, несмотря на то, что советские солдаты с самого начала гражданского противостояния в Афганистане не открывали огонь по атакующим их моджахедам. Пришлые солдаты в первую очередь делились с местным населением хлебом, рисом, сахаром и прочим. Не догадывались в Москве, что всех осчастливить нельзя, как и построить коммунизм в отсталой феодальной стране, живущей по Хиджре в XIV веке.
Всем отправляющимся на задание выдали по противогазу. Уже были случаи, когда люди задыхались в туннеле. В трехкилометровом горном коридоре образовывались пробки из-за того, что встречные машины не могли разъехаться. Или случались поломки. Естественно, при нехватке кислорода в высокогорье и скоплении выхлопных газов люди просто задыхались.
    Поэтому движение через Саланг теперь было только в одну сторону. Как только на одном конце туннеля скапливалась большая колонна техники, танкисты на блок-постах по рации предупреждали сослуживцев, находящихся по другую сторону горного коридора, о проезде машин, чтобы не было встречного движения.
    ...Утро 7 июня 1983 года ничем не отличалось от других. Южное солнце занималось где-то за горизонтом, скрытым горными вершинами. При рассвете можно было хорошо оглядеться вокруг и рассмотреть скудную горную растительность. Местами на склонах виднелись одинокие деревья миндаля, разбросанные красные точки цветов мака и тюльпанов. Эх, хорошо бы часок-другой поваляться среди стрекочущих кузнечиков, пока еще прохладно. Да «духи» и на минуту не дадут расслабиться.
    – Ну что, Макаров, вперед! На Саланг!–подбодрил прапорщик Белов, едва забравшись в кабину. – Где наша не пропадала.
    «КамАЗы» и бэтээры выезжали на трассу и выстраивались в походном порядке. Путь предстоял не из легких. В безоблачное синее небо с вертолетной площадки 59-й бригады поднялись две «двадцать четверки» и с устрашающим рокотом рванули впереди колонны, отстреливая тепловые имитаторы цели.
    Колонна двинулась под надежным воздушным прикрытием.
    Туннель был пройден без приключений. Но впереди не менее опасный участок. Как раз в районе Южного Саланга более всего свирепствовали моджахеды, не дававшие проходу караванам с продовольствием, оружием. Банды душманов под предводительством «панджшерского льва» – Ахмад-шаха с особым усердием обстреливали машины. Неважно, для кого предназначался груз: для солдат или мирного населения.
– Стреляешь хорошо? – почему-то спросил у Макарова прапорщик.
– Не жалуюсь. Но вожу лучше.
– Это я заметил. Молодец! Не каждый нормально пройдет перевал. Ты когда успел за «баранкой» опыт набрать?
– Я же из деревни. В колхозе работал. Да что там: в селе без машин, тракторов никуда...
– Это точно. И с техникой надо быть на «ты». Дома у тебя машина?
– Нет, мотоцикл...
    Белое солнце стояло высоко над горами и слепило глаза. Все обливались седьмым потом, и даже слабая тень машин не спасала от пекла.
    Впереди метрах в пятистах виднелся мятежный кишлак. Словно гром среди ясного неба, зловеще застрекотал пулемет.
    Яркий шар гранаты ударил по идущей впереди «броне». БТР тормознул, заворочался и встал поперек дороги. Макаров вырубил скорость, притормозил. Со всех сторон на колонну обрушились свинцовые удары. Зарычал, загрохотал, заревел вспыхнувший бой. Стали лупить отовсюду, кажется, изо всех щелей. Подбитый из гранатомета, летит под откос горящий «наливник», наполненный соляркой чуть ли не «под завязку». Раскаленные свинцовые капли решетят сухогрузы, словно листы газетной бумаги.
    Через пару секунд, схватив автоматы, Макаров и Белов стали отстреливаться. Слева, за большим камнем в двухстах метрах два «духа» в шапках-нуристанках, направив стволы в сторону «КамАЗа», наперебой стреляли из «калашей». Иван нажал на спусковой крючок. Прицельная очередь попала в цель. Душманы перестали доставать. «Прапор» заставил замолчать ближайших моджахедов со своей стороны. Поддержал огнем пулеметчик из идущего позади бэтээра.
– Обходи «броню», пока нас не спалили! – прокричал Белов, не забывая отстреливаться.
Макаров, отложив автомат, включил скорость и повернул налево. Маневр удался.
    А по залегшим кругом мятежникам уже вовсю долбили пулеметы, гранатометы, «зенитки» и «шилки». Кружащие над горами «шмели» измолотили НУРСами огневые точки «духов» так, что из-за образовавшейся стены дыма душманы палили «вслепую». Шквальный огонь умерил пыл бандитов. Они присмирели, сделали передышку, слабо отстреливаясь и меняя позиции.
Колонна медленно продвигалась с боем вперед.
– У меня кончились патроны, – сказал Белов.
    Макаров достал рожок и отдал его. Тут по кабине ударила свинцовая очередь. Иван медленно налег на руль.
– Ванька? Что с тоб... – сильный удар в переднюю машину остановил «КамАЗ». Белов через несколько секунд, заглушив двигатель, быстро наклонил сослуживца на бок. Положил руку на шею. Пульса уже не было. Иван не дышал...
    Через полчаса с большим трудом колонне удалось расправиться с противником. Груз был доставлен на место.
    Младший сержант Макаров Иван Николаевич, проявив мужество и решительность при выполнении боевого задания, награжден орденом Красной Звезды (посмертно). Похоронен на родине.