19.02.1964 – 23.09.1983
Мой позывной – «Сокол»

    В детстве Леше нравилось играть в войну. Да и кто из мальчишек в нее не играл? Проводились в то время среди школьников военно-спортивные игры «Зарница», «Орленок». Там ребят учили не только бегать, прыгать, но и ходить в атаку, собирать и разбирать автомат, командирским навыкам. Алексей Нефедов не просто с удовольствием участвовал в таких играх, но и помогал в их подготовке и проведении, командовал школьным взводом. Учителя Виляйской средней школы Наровчатского района, где Леша учился, так и думали: станет военным.
    Но после школы он поступил в Пензенское техническое училище №1 по специальности  «радиомонтажник», видимо, сказался интерес ко всяким приборам и маленьким механизмам: с удовольствием разбирал-собирал старенькие приемник и магнитофон. А может, просто захотелось поработать именно на приборостроительном заводе, в чистых, светлых цехах, где сидят за столами люди в белых халатах, с паяльниками в руках и собирают сложные приборы из миниатюрных деталей...
    Закончить училище не успел, 1 апреля 1982 года его призвали в ряды Вооруженных сил. И сразу в десант. Что по тем временам было признанием неординарности молодого парня: слабаков и сомнительных людей в воздушно-десантные войска не призывали.
    Командиры учли «специализацию» призывника, очень ценную и для военного дела. Когда поезд привез новобранцев в Чирчик, где находилась десантная «учебка», Алексея тут же отправили в учебную роту связи для обучения на связиста на радиостанции Р-107. О том, что здесь готовят бойцов для Афганистана, в то время еще не было принято говорить, но слухи ходили, вызывая у ребят любопытство: попасть за границу многим хотелось. Тем более что про войну «за речкой» еще мало кто знал.
    Служба связистом тоже, как говорится, медом не казалась: шутка-дело двадцатикилограммовую радиостанцию повсюду на спине таскать, а второму номеру – такой же груз аккумуляторов! Но подготовка шла в ускоренном темпе – видно, потери операции опережали пополнение, – и после принятия присяги, в мае, Алексея самолетом перебросили в Кабул. Когда вышли из самолета на аэродроме, Леша только головой крутил, с любопытством озирая горы, взлетное поле, заставленное самолетами, людей с автоматами и пулеметами.
    Но долго глазеть им не дали: посадили группу молодых бойцов в «АН-2» и перебросили в Гардез, центр провинции Пактия, где дислоцировалась 56-я ОДШБр. Одна из самых боевых частей в 40-й армии. Она не только прикрывала границу в этой зоне, батальоны бригады постоянно перебрасывались в разные части страны для участия в войсковых операциях.
    «Здравствуйте, мои родные! – написал он 16 июля 1982 года. – Прошло уже четыре месяца, как я ушел из дома. Служба стала потяжелей, чем в Чирчике, но ничего, эти 20 месяцев пролетят быстро. Мама, папа, знаете, как здесь тоскливо служить. Ежедневно один и тот же эпизод: посмотришь, а кругом одни горы и ни одного гражданского человека... Недавно мы сопровождали колонну машин. Это было первым боевым заданием. Все обошлось хорошо».
    Скучать и тосковать было особо некогда. Связь – это нерв Армии. Лучшая оценка работы связиста на боевых – когда его не замечают: все тихо, значит, связь есть. А когда о связисте вспоминают, начинают его звать, кричать, дело плохо – связи нет. Без связистов не обходилась ни одна «война» – выход на боевые операции.
    «Вот уже наступила осень. Здесь почти каждый день идут дожди, а ведь летом не было ни одного дождя. Стало холодно. В горах уже выпал снег, и горы стали такими красивыми...»
    За этой красотой – засады «духов», частые обстрелы, выходы в обледеневшие скалы и стычки с мятежниками. Об этом Алексей почти не писал, берег спокойствие родных. Но провинция Пактия была местом серьезных столкновений с моджахедами. Тут действовали крупные отряды Джелаллуддина, насчитывавшие до трех тысяч человек. Он отваживался на серьезные бои с советскими и правительственными войсками, зная, что в случае чего всегда успеет отойти на Пакистанскую территорию, благо она рядом. Алексей воевал хорошо, солдатскую науку усваивал как положено. И это заметили командиры, стали отмечать бойца.
    «Не раз командир батареи выносил благодарность перед строем, поощряя освобождением от наряда и караула, а также от всех работ на трое суток. Мама, не подумайте, что я хвалюсь. Просто хочу, чтобы вы знали, как служит ваш сын, что я  не опозорю нашей фамилии. И вам за меня краснеть не придется. В батарее ко мне относятся хорошо. Доверяют самые ответственные работы».
    Работа связиста не связана с какой-то конкретной боевой деятельностю. Понадобилось, и рядового Нефедова перевели в артиллерийскую батарею артнаводчиком. Теперь еще реже приходилось бывать в бригаде: то и дело с группой бойцов выдвигали в горы на корректировку огня. Конечно, непросто было лезть по склонам и скалам со своим громоздким грузом, выглядевшим явным анахронизмом по сравнению с «духами», которые ходили со спутниковыми радиостанциями. Порой под обстрелом приходилось заниматься и вовсе «дедовским делом» – тянуть кабель для связи, если не хватало радиостанций для всех огневых позиций. Но Алексей относился к этому философски: раз надо, значит, и кабель протянем.
    «Вот и пролетел первый год службы, – написал он в апреле 83-го. – Самый трудный и самый опасный. Погода у нас стоит хорошая, только очень жарко, много пыли. Расцвели тюльпаны и так много, что кажется, будто вся степь желтая и красная. Вокруг такая красота, что целыми днями только бы и смотрел...»
    ...Выход на «войну» 23 сентября ничем не отличался от прежних. БМП доставили роту в намеченное ущелье. Дальше десантники спешились и двинулись вверх, вытянувшись в цепочку. Впереди, как обычно, саперы, оба радиста в середине, вслед за командиром роты топают.
    Леша шел, привычно ощущая за спиной свою «бандуру», периодически приостанавливаясь и подбрасывая ее, чтобы спина не затекала. А тут еще автомат вниз тянет, и патроны, и прочая амуниция. Там, впереди, метрах в трехстах шло дозорное отделение. Оно первым вышло на подступы к кишлаку, и тут же десантники услышали треск автоматных очередей, уханье гранатометов. Треск усилился – ответили наши.
    Ротный быстро развернул бойцов, послал два взвода в обход вправо-влево, с остальными двинулся на помощь дозору. Но кишлак, окруженный дувалом из камней, был основательно прикрыт «духами» со всех сторон.
    Очень скоро был обстрелян и взвод, где находился Нефедов. Он было тоже взялся за автомат, но взводный приказал держать связь, чтобы координировать свои действия со всей ротой. Алексей забился в какую-то каменную выемку и то и дело выходил на связь: «Орел! Орел! Я – Сокол. Прием!..»
    А потом взвод пошел в общую атаку. Десантники, стреляя из автоматов и пулеметов, бросая гранаты, все ближе подбирались к позициям «духов».     Теперь в цепи шел и Алексей. Закидав гранатами группу мятежников, их взвод первым ворвался в кишлак и открыл огонь по «духам» с тыла. Бородачи, что-то крича, метались между хижинами, стреляя куда попало и падая под огнем десантников. И вдруг стрельба стихла – все было кончено. В разных позах вокруг лежали тела в накидках и чалмах.
    Возле каменной кладки лежал, раскинув руки, Алексей и стонал от боли: пуля попала в область позвоночника, и он не мог даже шевельнуться. Бойцы бережно перевязали своего товарища, сняв с него рацию. Она оказалась целой: Нефедов фактически своим телом прикрыл ее, не позволив десантникам лишиться связи с бригадой. По этой же рации были вызваны «вертушки», на которых вывезли с гор всех раненых и погибших в этом жестоком бою. Из Гардеза Алексея переправили сначала в кабульский госпиталь, но, учитывая тяжесть раны, потом перевезли в ташкентский окружной госпиталь. Все эти дни военные врачи неустанно бились за жизнь молодого десантника. Но рана оказалась роковой, он умер...
    За бой в горах рядовой, старший радиотелефонист Алексей Нефедов был посмертно награжден орденом Красной Звезды. Тело его похоронено в родном селе Виляйки. На здании школы, где он учился, представителями областного комитета воинов-«афганцев» была установлена памятная доска.