Почему афганские моджахеды, разрозненные и относительно немногочисленные, могли так долго сопротивляться Советской армии? В особенности авиации, бронетехнике, против которых они были практически бессильны? Ответ на этот вопрос и прост, и в то же время очень сложен. 
    Дело в том, что, летая на высоте 5000 м или стреляя полуцентнеровыми снарядами по площадям, можно, конечно, нанести противнику очень серьезные потери. Но смысл настоящей победы не в убийстве. Смысл настоящей победы – в утверждении своего превосходства, в первую очередь морального, над врагом. В доказательстве того, что твое дело правое, а дело врага – нет. И твоя правота дает тебе силы побеждать. Почему, к примеру, Гитлеру не удалось в 1945 г. организовать свою партизанскую войну? Да потому, что Красная армия к тому времени уже одержала моральную победу, уже доказала германскому народу свою нравственную правоту, и потому ни один немец не пошел за бесноватым фюрером в его «вервольф» драться за бредовые идеи. 
    Вот только доказывать свою правоту с высоты в пять тысяч метров трудно даже самыми современными, самыми высокоточными бомбами. Это нужно делать глаза в глаза, грудь в грудь, чтобы враг видел твою правду в твоих зрачках и знал, что это та правда, за которую ты готов пойти до конца, и ничем – ни огнем, ни свинцом, ни штыком тебя не остановить. Не случайно в былинные времена поединок двух единоборцев, случалось, решал исход целого сражения, и после такого поединка огромные армии бежали перед лицом всего одного человека. Проблема Советской армии в 70-е годы в том и заключалась, что штабные генералы слишком долго готовили ее к абстрактной ракетно-ядерной войне. Бойцам и офицерам, пусть подспудно, на уровне подсознания, внушалась мысль, что исход любого противоборства можно будет решить нажатием кнопок. И поэтому науку побеждать – науку смотреть в глаза врагу и доказывать, что ты сильнее, – русским парням пришлось в 1979 – 1989 гг. проходить заново, платя кровью за тактические просчеты командования. 
    В этих условиях неизмеримо выросла роль разведки. Не только потому, что разведчики выслеживали врага, выявляли его базы, подходы к ним, обеспечивали передвижение своих войск и решали десятки других специфических задач, имеющих первостепенное значение в партизанской войне. Но еще и потому, что разведчики оказались наиболее подготовленными к «малой» войне в чисто боевом отношении: и благодаря обязательной подготовке к ближнему и рукопашному бою, и специфичному обучению, развивающему воинскую инициативу, предприимчивость, наконец, благодаря личностным качеством – в разведку ведь во все времена не брали кого попало! Короче говоря, по крайней мере на первом этапе той войны именно разведчики оказались наиболее подготовленными солдатами для того, чтобы решать главную задачу любого противоборства: грудь в грудь, глаза в глаза доказывать врагу свою правоту. 
    А делать это было ох как непросто. Противник был жесток, коварен, фанатичен. Его страна еще не вышла из эпохи раннефеодальных обычаев с их культом воинской доблести, преданности своему клану, непрерывной войны всех против всех. Каждый афганец от рождения воин. Каждый воин – искусный партизан, в совершенстве знающий тайные тропы, схроны, укрытия родного края. Обманутый игрой исламистской пропаганды на национальной гордости, он готов до конца драться с «неверными». В этих условиях доказывать «теорему» своей правоты нередко приходилось ценой собственной жизни. И когда это было необходимо, русские парни шли на эту жертву. Как, например, наш земляк Анатолий Белянин. 
    Он родился 14 ноября 1961 г. в селе Оторма Земетчинского района нашей области в обыкновенной русской семье. Неплохо учился в школе, после восьмилетки поступил в Коломенский сельхозтехникум, что под Москвой. В армию был призван в апреле 1981 г. Получил назначение в развердроту 191-го отдельного мотострелкового полка: в те времена развитых, энергичных ребят, да к тому же окончивших среднее специальное учебное заведение, с удовольствием брали в разведку. С октября 1981 г. – в Афганистане. Подобно средневековой Европе, большая часть горного Афганистана была в то время усыпана крепостями местных «сюзеренов». Это в учебниках истории написано, что эра крепостей окончилась с появлением артиллерии, а представьте себе дикие горы вокруг Пули-Хумри, отвесные скалы, гранитные обрывы и вознесенную на вершину всего этого циклопического, первобытного нагромождения крепостицу, сложенную из цельных каменных блоков, которые, пожалуй, и снарядом стандартной 122-миллиметровой гаубицы не прошибешь! Да и как подтянуть сюда трехтонную гаубицу? Тут и прославленной «сушке» – реактивному бронированному штурмовику – из-за окрестных пиков непросто выйти в атаку! А делать что-то надо! Каждая такая крепостица на первом этапе войны являлась оплотом банды мятежников. Уйди, оставь ее – и вновь польется человеческая кровь, вновь заполыхают по ночам кишлаки, вновь душманы начнут резню учителей, врачей да и просто всех тех, кто желает каких-то перемен... 
    Но что делать? Гнать 19-летних пацанов под пулеметы? Гимнастерка против гранитных стен? И пока на виду у душманов развертывается батальон и минометчики, примостившись на узкой скальной террасе, начинают посылать свои «гостинцы» в сторону бандитского логова, в скальные дебри уходит разведотделение под командой Анатолия Белянина. Треск перестрелки сначала удаляется, а потом нарастает. Группа идет в обход, пробирается через каменные завалы, форсирует быструю горную речушку. Кто-то из бойцов на ходу снимает каски, вытирает пот: жарко. Хотя с утра горный воздух и режет холодом легкие, неуемное афганское солнце уже к десяти утра нагревает металл так, что страшно прикоснуться. Трудно дышать – не хватает кислорода. С каждым шагом все тяжелее вещмешки за плечами, груженные патронами, взрывчаткой, гранатами – этого добра ребятам вскоре понадобится много. «Мужики, собрались!» – Анатолий ведет разведчиков за собой, теперь уже вниз по склону. За очередным поворотом горной тропы открывается вид на душманский «замок»: сложенное из массивных плит строение с узкими щелями бойниц, из мрака которых бьют острые, злые огоньки пулеметных очередей. Да, такой «блокпост» и гаубица скоро не возьмет! Три минуты передохнуть, и – «каски на голову!» – тая дыхание, бойцы пробираются зарослями кустарника, буро-зеленым языком подбирающимися к глинобитной стене вокруг крепости. «Ну, с Богом!» – последний рывок, сильные руки перебрасывают тела через дувал, пулеметы рвут воздух у самого уха, глиняная крошка сыплется на спину – успели! «Гранаты к бою!» – в считанные секунды подрывной заряд вышибает окованную железом дверь. Шаг в клубящуюся тротиловым дымом темноту – граната за угол. Шаг за угол – очередь в клубящуюся тротиловым дымом темноту. Желтые истекающие ненавистью глаза в упор и невероятная тяжесть в руках, сомкнувшихся на жилистом волосатом чужом горле. Грохот автоматных очередей над головой, взвизги рикошетирующих пуль, далекое «ура!» бегущих на помощь мотострелков. Это самое главное: душманские пулеметчики не покосят ребят очередями. Не покосят, пока невыносимо тяжелые руки сжимают чужое волосатое хрипящее горло. И не столь важно, что раны от рикошетирующих пуль – самые опасные: утратив правильное вращение, кусок металла плашмя входит между ребер, кувыркаясь, рвет легкие... 
    Когда батальон ворвался в крепость, командир разведчиков был без сознания. Но поваленный им на пол моджахед даже не пытался встать и, глядя пустыми глазами в потолок, что-то бормотал трясущимися губами. Его подняли, встряхнули, он опять повалился кулем. Не переставая бормотать, отполз в угол, сжался. Жить будет, но воевать – никогда. По крайней мере с русскими. Правда советского разведчика оказалась сильнее моджахедской правды. А в тихом пензенском селе Оторма стало одной солдатской могилой больше. И венчающая обелиск темно-вишневая звезда как две капли похожа на ту, что изображена на ордене Красной Звезды. Том самом, которым разведчик Анатолий Белянин награжден (посмертно) за мужество и отвагу, проявленные в бою с душманами 31 марта 1981 г.