05.08.1962 – 07.08.1983
На войне как на войне

    Шавкят и Михаил были с одного призыва – оба попали в армию в апреле 1982 года, а уже осенью оказались в Афганистане. Оба родом из Пензенской области: Шавкят из села Малый Труев Кузнецкого района, Михаил из Пензы. Оба – сержанты, заместители командиров взводов. Только Шавкят – в разведроте 345-го ПДП, а Михаил – в разведбате 108-й дивизии. А самое главное, хотя и служили в разных частях, были они закадычными друзьями. После рейдов, выкроив немного свободного времени, парни встречались на своем любимом месте возле армейских бараков (подразделения базировались на территории одного военного городка). Присев на скамеечку и раскурив «трубку мира», обсуждали не перипетии боевых операций, а вспоминали жизнь на «гражданке» и представляли, чем будут заниматься после «дембеля».
    Так, Михаил узнал, что Шавкят с детства любил животных, охотно помогал матери доить корову, кормил живность, убирал в сарае. Его не смущали ни запах навоза, ни однообразие хозяйственных забот, зато нравилось наблюдать за поведением домашних питомцев, ощущать их благодарность и любовь. Потому-то после окончания школы Шавкят Мустакаев и поступил в Кузнецкий зооветтехникум, намереваясь выучиться на ветеринара и вернуться на работу в родной совхоз «Евлашевский». Но судьба распорядилась по-своему: он стал разведчиком-десантником, да не простым, а младшим командиром, отвечавшим за жизнь таких же молодых и удалых парней, каким был он сам. Михаилу нравился Шавкят – крепкий, жилистый, среднего роста паренек. Привлекало его хладнокровие, рассудительность и расчетливая дерзость в бою. Рассказывая о друге, Михаил среди его качеств назвал и такое: «духовитость», то есть трезвую, осознанную энергичность и напористость в принятии решений и поступков. «Еще со времен Суворова повелось: в разведке нет деления на «чмырей» и «дембелей», – подчеркнул Михаил. – В бою все равны. Слабые духом и телом быстро отсеивались и переводились в другие части. А в дозор обычно ходили самые опытные, внимательные, дерзкие и хладнокровные. Ведь у дозора особая специфика: обычно засада «духов» его пропускала и потом в ходе боя отсекала от основных сил. И поэтому бывали случаи, когда ребята из дозора, не желая попасть в плен, подрывали себя гранатами. Шавкят умел, как никто другой, обнаружить, почувствовать засаду издали, поэтому часто вел дозор впереди роты...»
    Чарикарская долина является одним из самых плодородных и густонаселенных мест в Афганистане. Не случайно здесь расположена столица страны – Кабул. Соответственно, и чарикарская «зеленка» была местом наиболее активных боевых столкновений и диверсий, особенно вблизи трассы Хайратон – Кабул, поэтому расположенный в Баграме 345-й отдельный парашютно-десантный полк считался одной из самых «воюющих частей» 40-й армии. Его десантники чаще бывали на «боевых», чем на территории военного городка. Помимо полка в городке размещались штаб и дивизионные подразделения 108-й мотострелковой дивизии, причем дивизионный разведбат вместе с бронетехникой базировался на территории полка. Поэтому нередко в ходе проведения боевых операций разведрота десантников действовала параллельно с разведбатом мотострелков. Естественно, разведчики знали друг друга не только в лицо, но многих по имени и фамилии.
    Особой зоной действия разведчиков был брод через реку Панджшер километрах в восьми от Баграма. Река, вытекая из Панджшерского ущелья в направлении на запад, километрах в трех выше и севернее брода делала резкий поворот на юго-восток и стремительно бежала в сторону речки Кабул. Русло разливалось на 100 – 150 метров. Но течение оставалось очень сильным. И лишь в одном месте было более или менее удобное место для переправы. Но даже здесь реку могли переходить животные и преодолевать машины только с помощью тросов и натяжных канатов. Однажды при переправе порвался трос, и у разведчиков течением унесло БМП!
    На левой стороне реки начинались горы, среди нагромождения которых в глубине притаилась гора Почихак высотой чуть более 2000 метров. Ее северные и южные склоны были крутыми и скалистыми, а западный – длинным и пологим. По нему-то и поднимались на перевалочную базу караваны с оружием и боеприпасами, приходившие из Пакистана. Здесь они скапливались, перераспределялись и ждали удобного момента для преодоления переправы, на которой частенько устраивали засады советские разведчики. Нападали они и на перевалочную базу, принадлежавшую отрядам Ахмад-шах Масуда. Помимо шурави туда «заглядывали» и банды Хекматиара – основного соперника Масуда в борьбе за власть в Афганистане, пытаясь отнять оружие и боеприпасы у конкурентов.
    «Однажды наша рота, – вспоминает Михаил, – сидела в засаде у брода, поджидая караван. Но он оказался слишком большим: только боевое охранение насчитывало 150 человек – раза в четыре больше, чем у нас бойцов. Да еще с безоткатками, минометами и ДШК. Как зажали они нас – только треск пошел! Если б не разведрота 345-го полка, ударившая им во фланг, дело табак бы было! Как потом выяснилось, помимо мулов и ослов в караване было около шестидесяти верблюдов. Я видел одного подстреленного верблюда: только в навьюченных на него корзинах лежало под шестьдесят противотанковых мин! Представляете, сколько всего оружия и боеприпасов вез тот караван?! Бывало, и мы в бою выручали десантников. Так вот и воевали...»
    7 августа 1983 года рота, где служил Михаил, получила приказ: выйти к броду и устроить засаду. Согласно полученным разведданным, в эту ночь ожидался подход большого каравана, вот уже две недели сидевшего на горе Почихак в ожидании, когда шурави снимут засаду у брода. Через пару часов после выхода в пешем порядке с территории 345-го полка разведчики уже находились на позиции, затаившись в ожидании «духов». Неожиданно дозорные, отвечавшие за тыл роты, доложили командиру о движении в сторону переправы какой-то вооруженной группы численностью не менее тридцати человек. Разведчики сумели засечь ее на расстоянии более шести километров.
    Дело в том, что со стороны Баграма к реке тянется плоская степь, изрезанная мелкими пересохшими арыками и действующими оросительными каналами со шлюзовыми системами. А сам гарнизон по периметру окружен столбами со светящимися фонарями. И когда со стороны городка кто-нибудь шел в глубь степи, то наблюдатель, лежавший на земле, мог засечь это движение по колебаниям света, возникающим при пересечении линии наблюдения.
    Ротный, получив такое донесение, конечно, встревожился. Судя по всему, это приближался отряд прикрытия каравана. Для его роты, насчитывающей 35 человек, такой враг в тылу – серьезная угроза. Командир тут же доложил на КПУ – командный пункт управления. Оттуда по рации поступил приказ: не дожидаясь подхода каравана, уничтожить «духов»! Оставив дозор для наблюдения за переправой, рота развернулась фронтом к степи и замерла в тревожном ожидании. Когда до приближавшегося вражеского отряда осталось метров четыреста, ротный и его помощники приникли к приборам ночного видения: в призрачном зеленоватом свете четко виднелась цепочка людей с оружием и в чалмах. От разведчика к разведчику пробежала четкая, переданная шепотом команда: «К бою!» Но тут и «духи», похоже, засекли засаду, внезапно отряд рассыпался в цепь и залег. Трое дозорных нырнули в извилистый арык и поползли в сторону реки. Подпустив дозорных метров на 150, по ним ударили из ручного пулемета. Следом открыла огонь и вся рота, моджахеды ответили. Но противник оказался на открытом месте, и постепенно его сопротивление начало слабеть. Чтобы выяснить, кто еще не добит, разведчики начали пускать ракеты, подсвечивая позиции противника, и вдруг услышали яростные крики и... русский мат! Взаимная стрельба тут же стихла. Холодный пот прошиб ротного и его разведчиков: свои?! Бойцы встали и двинулись в сторону «противника». Первым на их пути попался дозор – три парня в касках и бронежилетах, в советских гимнастерках... Трудно передать словами шок и ужас ребят из разведбата! Перевязывая раненых стонущих десантников, они не верили случившемуся и тому, что видели их глаза. Блики от далеких фонарей и размытость силуэтов в приборах ночного видения сыграли с командирами злую шутку: каски десантников они приняли за чалмы «духов»! Как такое могло случиться?!
    ...В тот вечер разведрота 345-го полка пришла с «боевых» и тут же была направлена на помывку в баню. Очень даже приятное занятие для уставших и пропахших потом, порохом и пылью ребят. Шавкят с удовольствием тер мочалкой спину одного из десантников и уже предвкушал, как, чистый и расслабившийся, завалится на койку в модуле и «придавит» часиков семь-восемь. Жаль, Мишка на «боевых»! Ну да ничего, завтра встретимся!..
В баню заглянул командир роты:
– Бойцы! Баня отменяется! Тревога!
Чертыхаясь, разведчики торопливо вытирались полотенцами и натягивали пропыленные гимнастерки и брюки.
– Что случилось? – спросил Шавкят у ротного.
– С КПУ сообщили: разведбат почему-то покинул позицию у брода и куда-то ушел. А там на подходе большой караван. Нам дали приказ: срочно выдвинуться к переправе и перехватить «духов»!..
    Через пару часов выяснилось, что разведбат позиций не покидал. Но ни Шавкят, ни многие ребята из его роты этого так и не узнали: у пули, летящей на тебя из темноты, не спросишь, чья она, да и не успеешь...
Тот трагический бой эхом прокатился по 40-й армии. Состоялся большой «разбор полетов», выяснение причин и поиск виновных. Тем не менее человек, находившийся в тот вечер на КПУ и отдавший приказ об уничтожении разведроты, тогдашний начальник разведки 108-й дивизии некий подполковник Заец, удержался на своей должности. Результат не замедлил сказаться. Уже в ноябре, выполняя приказы Заеца, разведбат дивизии под Гульбохором попал в засаду моджахедов и понес тяжелые потери. Лишь тогда подполковника сняли и назначили на должность... начальника разведки 177-го мотострелкового полка! Но там он прослужил недолго. Чувствуя, что попал под подозрение и следственный узел стягивается все туже, Заец решил «рвать когти». Под каким-то предлогом он сумел на штабном БРДМе заехать в глубь Панджшерского ущелья и, перестреляв экипаж бронемашины, с документами и картами ушел к моджахедам.
    Только тогда командование спохватилось: были подняты по тревоге части в Джелалабаде, Хосте, Ургуне и брошены на перекрытие афгано-пакистанской границы. Тому, кто сумеет поймать предателя, обещали присвоить звание Героя Советского Союза. Но оборотень сумел ускользнуть в Пакистан, и следы его затерялись. Уже потом Михаил узнал, что Заец, еще служа в группе советских войск в Германии, был завербован одной из иностранных разведок. После этого стали понятны причины больших потерь, которые несли части 108-й дивизии и 345-го полка в период, когда Заец занимал должность начальника разведки дивизии...
    ...А тот трагический бой вошел в учебный курс Рязанского командного училища воздушно-десантных войск. В 1985 году его курсантом стал Михаил, а после окончания проходил службу в 345-м полку, в том самом, где служил его друг Шавкят Мустакаев, за участие в двадцати боевых операциях, героизм и мужество посмертно награжденный орденом Красной Звезды. Его имя занесено в поименный список военнослужащих 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного ордена Суворова 3-й степени Краснознаменного полка, погибших при исполнении воинского долга в Афганистане. В этом скорбном списке – 413 фамилий солдат и офицеров. Каждому из них был отмерен свой срок и своя судьба на этой войне, и не всегда смерть бойца или командира выглядела «справедливой». Но никто из них не дрогнул в свой последний час, проявив мужество и героизм. И многие из сослуживцев до сих пор помнят Шавкята. А его прах захоронен на родине – в Малом Труеве. И в День Победы туда приезжают друзья и кладут цветы у обелиска, добрым словом вспоминая отличного парня и надежного товарища.