Памяти павших на Северном Кавказе по Курганской области

Вот эти данные были взяты из Всероссийской книги памяти:

ВИШНИКИН Игорь Владимирович, рядовой, механик-водитель, род. 26.09.1971 г. в г. Курган Курганской обл. Работал фрезеровщиком в ОАО «Курганмашзавод».
В Вооруженных Силах РФ с 14.02.1995 г.
Принимал участие в боевых действиях на территории Чеченской Респ. с июня 1995 г.
Погиб 13.08.1996 г.
Награжден орденом Мужества (посмертно).
Похоронен на Рябковском кладбище г. Курган.

Вот эти данные и фото были взяты из Курганской книги памяти :

ВИШНИКИН Игорь Владимирович

Младший сержант Игорь Владимирович Вишникин родился 26 сентября 1971 года в городе Кургане. Призван в Вооруженные Силы России 10 апреля 1995 года Военным комиссариатом города Кургана.
Участвовал в боях с чеченскими сепаратистами.
Убит в бою в городе Грозном 13 августа 1996 года.
Похоронен на кладбище города Кургана.
Игорь Вишникин рос смышленым и веселым парнем. Был активистом, когда учился в школе № 24 города Кургана И в СПТУ-6 имени Героя Советского Союза Николая Анфиногенова. Сейчас в семейном альбоме Вишникиных хранится его фотография, запечатлевшая Игоря с автоматом в руках, несущего почетную вахту у Вечного огня — памятника павшим курганцам в годы Великой Отечественной войны.
Хранится и целая стопка Дипломов. Почетных грамот. Благодарственных писем за активную работу в комсомоле, за участие в общественной жизни училища, за ударную работу на практике. Как хороший учащийся и активист, Игорь Вишникин сфотографирован у развернутого знамени областной комсомольской организации.
Игоря уважали товарищи за то, что он был человеком широкой души, надежным в дружбе, не унывал, хорошо играл на баяне и гитаре, последний ломоть хлеба делил с товарищем. Парни и девчата к нему тянулись. С ним было спокойно легко и весело.
Учеба Игорю давалась. Он выучился на фрезеровщика, работал в 830 цехе завода имени Ленина. До призыва на действительную службу имел уже четвертый разряд.
В армию служить уходил с желанием. Тогда еще цеха завода провожали своих рабочих с почестями и напутствиями. Заверяли, что сберегут рабочее место, даже отчисляли деньги па специальный счет, чтобы человек вернулся из армии на свой завод и сразу денежную помощь получил для обзаведения семьей или для учебы.
Служба у Игоря прошла в республике Казахстан, недалеко от Алма-Аты. Выучился там на связиста. Радиотехнику знал так, что легко ремонтировал транзисторы, телевизоры. И по этой линии у него было много знакомых и товарищей.
После службы вернулся на родной завод. Стал снова работать. Купил себе мотоцикл, гонял на нем лихо. Перебрал и отремонтировал автомашину отцу. Любил Игорь чистоту и порядок, у него блестело все: где он работал и отдыхал.
Перестройка отрицательно сказалась на делах машзавода имени Ленина. В начале начались перебои с работой, потом деньги месяцами не выдавали. Упало у парня настроение, появилась нервозность. Он было жениться настроился, а тут — на тебе.
Попробовал сменить место работы, но картина с оплатой труда осталась прежней и на новом месте.
Нашлись товарищи, кого такое положение в жизни не устраивало. Решили попробовать снова пойти служить в армию. Теперь уже на контрактной основе.
Парни молодые, послужившие, их взяли на службу с удовольствием. Послали Игоря Владимировича на курсы механиков-водителей танков в уральский городок Порошино. Специальность Игорь получил без проблем, правда, ему не очень нравилось сидеть в тесном железном чреве боевой машины. Но для военного человека броня имеет не последнее значение, особенно в боевых условиях.
После учебы приехал на три дня в гости домой. Беспокойное время, мать над душой. Просит одуматься. Но куда там. Решено
— значит решено.
Мне думается, не только неустроенность на бюджетном фронте была причиной поездки Игоря на Кавказ. Я сужу об этом вот по этим строкам из его письма домой: «Почти каждую ночь вижу во сне Галину, разговариваю с ней. Она уходит, а я не могу ее удержать. Просыпаюсь, руки дрожат, как у алкоголика. Хотел ей письмо написать, сажусь, а в голове все смешивается, не могу и слова из себя выдавить, сказать, что люблю ее, чтоб поверила Я простила. Иной раз. кажется, выдернул бы чеку из гранаты, вот она — у меня в правом кармане, и кончилась бы вся эта мешанина из снов, жары до одури, стрельбы по ночам. Шел сюда
— думал, легче станет, а получилось, как всегда, все наоборот. Что-то еще удерживает, может надежда, что увижу ее и что-то изменится. Впрочем, что может измениться? Не знаю, что будет дальше и как, но права была Галина — нельзя все начинать сначала, заново — ни любить, ни жить, ни стать таким, как был. Нельзя вернуться в ушедшие годы. Идти дальше — может быть...
Но надеяться нужно.
Если Галине нужно будет помочь, помогите, очень вас прошу.
20.6.95. г».
Письма из Чечни были обнаженные. Опаленный войной человек не станет кривить душой. Мне кажется, они-яркое отражение всей нашей теперешней жизни.
«Стоим в предгорьи, недалеко от Ведено. Вышку их видно. Вчера обменяли двух наших пленных срочников на труп чеченца. Два часа торчали на мосту, пока их привели».
«Интенданты наши совсем заворовались, сволочи. Ходим в обмундировании ХБ сорок третьего года. Ни нательного белья, ни мыла . вши... на продукты нас тоже обжимают».
«Говорят, нас должен обеспечивать питанием 32-ой городок Свердловска, продукты через наших интендантов жрет все население Ханкалы, духи ходят в наших новых камуфляжах, а мы правды и концов найти не можем...»
«Полгода служим, у многих семьи остались дома, а жалование не выдают ни здесь, ни семьям дома. Кормят обещаниями:завтра... на днях... Настроение у людей — хуже не бывает. Ни денег, ни одежды, ни еды...»
«Три дня назад духи раздолбали полковую колонну возле Автуров, а нам в ответ не дали стрелять по ним. Сейчас стоим в поле, от гор нас отвели, непонятно, кого караулим. Позабрали у нас боеприпасы, случись что — на десять минут боя только и хватит. Стрелять запретили, растяжки ставить нельзя, мол, могут подорваться на них мирные чеченцы. Ну, если они такие «мирные», то зачем им по ночам шастать у наших машин и палаток?!»
«Начальство водку жрет и ни хрена не думает. От 30 танков у нас осталось только 12. За последние 2 недели 3 танка только на минах подорвались. А комполка объясняет это все просто: «Здесь война идет, а значит, и потерн должны быть». Мудрец. А я, глядя на всю эту канитель, думаю: выход у нас такой -— или сравнять всю эту Чечню с землей, или уходить. Другого не дано. А наше большое командование взять бы да посадить в большую бочку, да залить ее бетоном и выставить для обороны, знатное бы укрепление из этих непробиваемых ребят получилось.
Вот такие мои дела и думы.
Ваш Игорь. 29.08.95 г.»

«... Надоел этот бардак. Ехать на позиции нельзя: моторного масла нет, горючего нет, двигатель закипает через несколько километров ходу. Заклинит в бою — и бей тебя кому не лень. Если приду домой, напишу в газету про нашу Российскую армию и наш родной 276 полк.
Ваш Игорь. 6.11.95.»

Во второй половине марта 1996 года Игорь Вишникин приехал в отпуск. Это был совсем другой человек, и песни его были совсем о другом. Вот одна из них, которую он любил петь для себя, когда брал в руки баян:

Чечня в огне.
Здесь не Афган.
Приказ войскам о вводе дан.
И мы вошли, но не стрелять
(Ведь здесь же дети).
Колонной шли, а там нас жгли.
Там наши парни полегли.
И кто же нам за боль и кровь
Парней ответит?
Здесь по горам густой туман.
Здесь вся война — сплошной обман.
Эстонским снайпером комбат
Смертельно ранен...
И. матерясь, мешая грязь.
Сметая их «святую» мразь.
Дошел, дополз до Грозненского ада.
Сейчас в России Новый год.
Поет, смеется мой народ.
А что бы он запел
У Грозненских развалин?
Душман нам в спину, сволочь, бьет...
Броня горит, свинец поет,
Но, мать родная, не грусти.
Мы с честью пали.
Солдаты снят тревожным сном.
Солдатам снова снится дом.
Через Аргун дорога к дому пролегает...
Но знает верный АКС
Нас ждут Шали и Гудермес.
А что же дальше ждет —
Того солдат не знает.
Нам наплевать, что говорят,
Пусть дома хилый демократ
кричит с трибуны: нас опять
В войну втянули...
Нет, не дрожим мы под огнем.
И мы отсюда не уйдем.
Пока последний гад
Не упадет от пули.
Чечня в огне. Приказ отдан.
Чечня покруче, чем Афган.
В этом аду мы храбро воевали
Не за доллары и рубли
Здесь наши парни полегли,
А чтоб тебя, святая Русь,
Великой звали.

Снова уехал на войну, ни с кем не простившись. Утром родные проснулись, а Игоря дома нет. Думали, к товарищам ушел... ведь собирался определиться на работу к нефтяникам Тюмени, а оказался опять в Чечне.
Контракт отказались расторгнуть. Нужно было дослужить срок, на который он был заключен. Игорь с 7 июня был снова на Кавказе. Их полк уже получил приказ вернуться на Урал. Начали грузиться на платформы. И снова... В который уже раз спецслужбы и разведка все проморгали. Шестого августа боевики снова взяли Грозный. Полк прямо с платформ ушел в пекло боя. Когда он закончился, грузить на платформы было уже нечего. 11 августа геройски погиб в бою в городе Грозном, в районе центрального стадиона, замечательный курганский парень Игорь Владимирович Вишникин.
Не хочу и не могу описывать тот ад. с которым пришлось столкнуться отцу солдата Владимиру Степановичу Вишникину при опознании сына в Ростовском холодильнике. Приведу лишь слова, которые сказал ему врач этого госпиталя: «Чтобы не было больше войны, нужно хотя бы на час привести сюда наше правительство и генералов из министерства обороны. От ужаса, что здесь творится, они бы онемели и не смогли бы больше отдавать приказов воевать».
Испита горькая чаша солдатом до самого дна. Пусть же пухом станет для Игоря Вишникина родная земля и светлой наша память о нем.

Геннадий Устюжанин

* * *
Не знаю — у кого спросить.
Не знаю — как себе ответить:
Доколе будет голосить
Земля моя по нашим детям?