Вот эти данные и фото
были взяты из Курганской книги памяти :
СЕКЕРИН Иван Александрович
Рядовой Секерин Иван Александрович родился 11 ноября 1977 года в городе Катайс-ке Курганской области. Призван в ряды Вооруженных Сил России Военным комиссариатом Катайского района 11 июня 1995 года.
Участвовал в боях с чеченскими сепаратистами.
Погиб 27 апреля 1996 года.
Похоронен на кладбище города Катайска.
Говорят, «беда стучится в дом». К Нине Ивановне Секери-ной она постучалась в буквальном смысле. Троекратный стук раздался в дверь бани, где женщина наводила порядок. Выглянула — никого. Вернулась к работе, и вновь три размеренных удара, на этот раз в окно. Нина Ивановна вышла на улицу. От чего-то заныло сердце.
Сегодня все в доме говорили только о Ване. Говорили с тревогой и радостью. С тревогой — потому что полученное письмо было написано по дороге в Чечню, с радостью — потому что солдат сообщал родным о предстоящем отпуске: «Пятые сутки трясемся в поезде, через несколько часов приедем. Я перевелся в милицейский батальон, там набирали по желанию тех. кто хочет в Чечню. Сказали, что на два месяца. Будем охранять радиостанцию и стоять на КПП. После командировки обещали отпуск».
Разве могли предполагать родные, читая эти строки, что Вани уже больше суток нет в живых?
После странного стука Нина Ивановна не могла найти себе места. Мысли о младшем сыне не выходили из головы. На следующий день военный комиссар района принес в дом страшное известие о том. что рядовой Иван Александрович Секерин был смертельно ранен на посту в ночь на 27 апреля.
В то, что Ваня погиб, не верилось никому. Надежда на страшную ошибку угасла, когда разрешили открыть цинковый гроб. Это был он, Ванюша. Ничуть не изменившийся, как будто живой, только заснул. Все та же родинка над верхней губой, все тот же едва заметный шрам над бровью (ударился еще в детстве) и даже его особенная улыбка.
Ваня был десятым ребенком в семье Александра Григорьевича и Нины Ивановны Секериных. Самым последним и самым любимым. Впрочем, это казалось вполне естественным — хорошенького, веселого, ласкового мальчика не любить было невозможно.
Семья никогда не жила богато. Но удивительная способность Нины Ивановны обогреть всех, создать в доме уют компенсировала лишения. Она успевала все: вкусно готовить, обшивать, обстирывать ребятишек и привечать гостей. В квартиру, заполненную детьми, тянулись люди. Останавливались переночевать бывшие земляки-булыгинцы. навещали знакомые, родственники. Сами Секерины никогда не ездили в гости, всегда приезжали к ним. Каждому радовались, всех усаживали за стол. Ваня был душой этой удивительной семьи, ее солнышком, ее надеждой.
Есть категория людей, совершенно не способных радоваться. Вроде бы взял человек от жизни все, да только отравлена душа завистью, злостью, и нет ей покоя. А Ваня любил жизнь. Уважал отца, обожал мать, ладил с братьями и сестрами, с удовольствием часами возился с племянниками. Ничего не требуя себе, старался помочь родным. Городской мальчишка, он часто бывал у сестры. Марин Александровны, в Верх-Ключах, с душой занимаясь деревенской работой, вместе с другом и племянником Сергеем, который (так уж получилось) был чуть-чуть постарше дяди.
Его никогда не звали Ванькой. Для сверстников с детского сада стал Иваном, для родных — Ваней. Ванечкой. Ванюшей. В армии, впервые расставшись с домом, он очень скучал по родным, носил в кармане фотографии сестер и братьев, открытки с поздравлениями и заговор от оружия. Сестра его выслала и написала, очень просила всегда носить с собой. Не помогло. На снимках, открытках и листочке с заговором запеклась Ванина кровь.
«На хороших людей и плохих всех делила ребячья порода»... — среди вещей солдата, переданных родным, оказался листок со словами этой песни. Ваню все считали хорошим человеком.
Незнакомые люди часто принимали Нину Ивановну за бабушку Ванн.
— Ваня Секерин, за тобой бабушка пришла! — говорил кто-нибудь в детском саду. Пухленький, голубоглазый карапуз, собирая игрушки, важно поправлял:
— Не бабушка, а мама.
Она всегда боялась его потерять. Этот мальчик стал как бы наградой за то. что Нина Ивановна никогда не жила для себя. Они. мать и сын. были удивительно близки. Когда Ваня задерживался по вечерам дольше обычного, Нина Ивановна выходила во двор, не находя себе места в квартире. Он оставлял друзей, подходил, обнимая ее за плечи, заводил домой, успокаивая. Он и сам не любил с ней расставаться. Но. получив диплом тракториста, не мог устроиться на работу в Катайске. Пришлось перебраться к сестре в Верх-Ключи, маму взял с собой. Порой Нина Ивановна уезжала на день-два в город, а сын очень беспокоился, с нетерпением ждал ее возвращения.
Нина Ивановна не смогла получить образование, слишком рано пришлось самой зарабатывать на жизнь. Пишет, читает с трудом. Письма Ванюшке от се имени обычно писали дочери. Но однажды написала сама, просидев над листком бумаги всю ночь.
— Ну вот, — смущенно объясняла родным. — написала, как будто с Ваней поговорила.
Не хотелось ей отправлять сына в армию! Будто от предчувствии рвалось материнское сердце на части. Сестры уговаривали:
— Ванюша, давай похлопочем, мама уже в возрасте, может, сумеем тебя оставить дома.
Ему такие разговоры не нравились.
— Да вы что? Все же служат, а я чем хуже? Сережка вот тоже в армии. Мне от него отставать не пристало.
Проводы получились двойными — сначала в Верх-Ключах, потом в Катайске.
В деревне, словно состязаясь с магнитофоном, всю ночь пели соловьи.
Ваня сердился, когда кто-то заводил песню «Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты», обнимал мать, обещал обязательно вернуться. Он и вернулся, на две ночи, потом уехал уже навсегда. В последний раз Нина Ивановна увидела сына в дверях вагона, когда его команду везли из Кургана в Пермь.
У Нины Ивановны есть тетрадка, в которую дочери записывают важнейшие события жизни. Своего рода небольшой семейный дневник. Две последние записи читать очень тяжело.
«Секерина Ивана забрали 7 нюня 1995 года, вернулся 9 июня. Последний раз забрали 11 июня, 12 июня проехал через Катайск в Пермь».
«Ваню убили с 26 на 27 апреля ночью. Сообщили о его гибели 30 апреля в 12.40 дня. Привезли 30 апреля в 9 часов вечера. Похоронили 1 мая».
Народу на похоронах было много, только из Верх-Ключей приехал целый автобус. У всех, кто хорошо знал Ваню, не укладывалось в голове: как можно схоронить такого парня?
Среди собравшихся стояло два солдата. Им выпала нелегкая задача — проводить друга, с которым вместе служили, в последний путь, постараться облегчить страдания родных. Одного из них Ваня сменил в ту самую ночь на посту у ретранслятора.
Последнее письмо
Ребята из части сказали, что Ваня перед самой гибелью отправил домой еще одно, последнее письмо. Оно пришло уже после девятого мая...
«Здравствуйте, моя дорогая мама, и все мои дорогие родные. Пишу вам письмо из далекого края. Лагерь расположен между Моздоком и Грозным. Вокруг лагеря деревни Белоюрт, Знаменская и другие. В нашу задачу входит охрана КПП. внутренний караул и самый опасный участок — охрана ретранслятора в Горогорске.
Нас здесь шесть взводов. Каждый взвод находится по неделе в Горогорске. потом КПП, потом внутренний пост и опять Го-рогорск.
Боевое крещение я получил сразу же. на следующий день, как сюда приехал. Был бой. боевики пытались напасть на лагерь. Но мы им дали оторваться. А про Горогорск и говорить нечего. Каждую ночь нападение. В общем, обстановка напряженная, но это по мне, я люблю повоевать... Командировка закончится где-то в конце мая или начале июня, так что ждите в отпуск. У меня все нормально».
19-летний паренек из далекого Катайска так и не успел осознать, в каком оказался пекле.
Помните последние слова фильма «Баллада о солдате»? «Он мог бы стать хорошим гражданином, мог бы развести прекрасные сады. Он был на многое способен, но навсегда остался в нашей памяти солдатом».
Война в Чечне обязательно закончится. Время все рассудит, расставит по местам. История впишет в свои учебники новую главу. И уже новые поколения школьников, сидя за партами, будут изучать перипетии чеченского безумия. Но война никогда не закончится для очень простой, замечательной русской женщины Нины Ивановны Секериной, среди новых поколений школьников не будет голубоглазых, обаятельных ребятишек, с родинкой над верхней губой. Его, Ваниных, ребятишек. Ниточка жизни оборвалась в самом начале.
* * *
Тихо на кладбище, только щебечут птицы, да легкий ветерок обрывает яблоневый цвет.
Недалеко от дороги, на том краю, что ближе к городу, две могилы: Александра Григорьевича и Ивана Александровича Секериных. Отца и сына. Разница в датах смерти — три года.
Я положила на надгробия по веточке сирени.
Мой знак уважения и памяти землякам.
О. Шестакова.
* * *
Прости
солдат, что отчий дом
Согреть
тебя не может в холод.
Прости
за то. что мы живем.
Тебе
бы жить.
Ты
был так молод!
Андрей
Дементьев.
СЕКЕРИН Иван Александрович
Рядовой Секерин Иван Александрович родился 11 ноября 1977 года в городе Катайс-ке Курганской области. Призван в ряды Вооруженных Сил России Военным комиссариатом Катайского района 11 июня 1995 года.
Участвовал в боях с чеченскими сепаратистами.
Погиб 27 апреля 1996 года.
Похоронен на кладбище города Катайска.
Говорят, «беда стучится в дом». К Нине Ивановне Секери-ной она постучалась в буквальном смысле. Троекратный стук раздался в дверь бани, где женщина наводила порядок. Выглянула — никого. Вернулась к работе, и вновь три размеренных удара, на этот раз в окно. Нина Ивановна вышла на улицу. От чего-то заныло сердце.
Сегодня все в доме говорили только о Ване. Говорили с тревогой и радостью. С тревогой — потому что полученное письмо было написано по дороге в Чечню, с радостью — потому что солдат сообщал родным о предстоящем отпуске: «Пятые сутки трясемся в поезде, через несколько часов приедем. Я перевелся в милицейский батальон, там набирали по желанию тех. кто хочет в Чечню. Сказали, что на два месяца. Будем охранять радиостанцию и стоять на КПП. После командировки обещали отпуск».
Разве могли предполагать родные, читая эти строки, что Вани уже больше суток нет в живых?
После странного стука Нина Ивановна не могла найти себе места. Мысли о младшем сыне не выходили из головы. На следующий день военный комиссар района принес в дом страшное известие о том. что рядовой Иван Александрович Секерин был смертельно ранен на посту в ночь на 27 апреля.
В то, что Ваня погиб, не верилось никому. Надежда на страшную ошибку угасла, когда разрешили открыть цинковый гроб. Это был он, Ванюша. Ничуть не изменившийся, как будто живой, только заснул. Все та же родинка над верхней губой, все тот же едва заметный шрам над бровью (ударился еще в детстве) и даже его особенная улыбка.
Ваня был десятым ребенком в семье Александра Григорьевича и Нины Ивановны Секериных. Самым последним и самым любимым. Впрочем, это казалось вполне естественным — хорошенького, веселого, ласкового мальчика не любить было невозможно.
Семья никогда не жила богато. Но удивительная способность Нины Ивановны обогреть всех, создать в доме уют компенсировала лишения. Она успевала все: вкусно готовить, обшивать, обстирывать ребятишек и привечать гостей. В квартиру, заполненную детьми, тянулись люди. Останавливались переночевать бывшие земляки-булыгинцы. навещали знакомые, родственники. Сами Секерины никогда не ездили в гости, всегда приезжали к ним. Каждому радовались, всех усаживали за стол. Ваня был душой этой удивительной семьи, ее солнышком, ее надеждой.
Есть категория людей, совершенно не способных радоваться. Вроде бы взял человек от жизни все, да только отравлена душа завистью, злостью, и нет ей покоя. А Ваня любил жизнь. Уважал отца, обожал мать, ладил с братьями и сестрами, с удовольствием часами возился с племянниками. Ничего не требуя себе, старался помочь родным. Городской мальчишка, он часто бывал у сестры. Марин Александровны, в Верх-Ключах, с душой занимаясь деревенской работой, вместе с другом и племянником Сергеем, который (так уж получилось) был чуть-чуть постарше дяди.
Его никогда не звали Ванькой. Для сверстников с детского сада стал Иваном, для родных — Ваней. Ванечкой. Ванюшей. В армии, впервые расставшись с домом, он очень скучал по родным, носил в кармане фотографии сестер и братьев, открытки с поздравлениями и заговор от оружия. Сестра его выслала и написала, очень просила всегда носить с собой. Не помогло. На снимках, открытках и листочке с заговором запеклась Ванина кровь.
«На хороших людей и плохих всех делила ребячья порода»... — среди вещей солдата, переданных родным, оказался листок со словами этой песни. Ваню все считали хорошим человеком.
Незнакомые люди часто принимали Нину Ивановну за бабушку Ванн.
— Ваня Секерин, за тобой бабушка пришла! — говорил кто-нибудь в детском саду. Пухленький, голубоглазый карапуз, собирая игрушки, важно поправлял:
— Не бабушка, а мама.
Она всегда боялась его потерять. Этот мальчик стал как бы наградой за то. что Нина Ивановна никогда не жила для себя. Они. мать и сын. были удивительно близки. Когда Ваня задерживался по вечерам дольше обычного, Нина Ивановна выходила во двор, не находя себе места в квартире. Он оставлял друзей, подходил, обнимая ее за плечи, заводил домой, успокаивая. Он и сам не любил с ней расставаться. Но. получив диплом тракториста, не мог устроиться на работу в Катайске. Пришлось перебраться к сестре в Верх-Ключи, маму взял с собой. Порой Нина Ивановна уезжала на день-два в город, а сын очень беспокоился, с нетерпением ждал ее возвращения.
Нина Ивановна не смогла получить образование, слишком рано пришлось самой зарабатывать на жизнь. Пишет, читает с трудом. Письма Ванюшке от се имени обычно писали дочери. Но однажды написала сама, просидев над листком бумаги всю ночь.
— Ну вот, — смущенно объясняла родным. — написала, как будто с Ваней поговорила.
Не хотелось ей отправлять сына в армию! Будто от предчувствии рвалось материнское сердце на части. Сестры уговаривали:
— Ванюша, давай похлопочем, мама уже в возрасте, может, сумеем тебя оставить дома.
Ему такие разговоры не нравились.
— Да вы что? Все же служат, а я чем хуже? Сережка вот тоже в армии. Мне от него отставать не пристало.
Проводы получились двойными — сначала в Верх-Ключах, потом в Катайске.
В деревне, словно состязаясь с магнитофоном, всю ночь пели соловьи.
Ваня сердился, когда кто-то заводил песню «Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты», обнимал мать, обещал обязательно вернуться. Он и вернулся, на две ночи, потом уехал уже навсегда. В последний раз Нина Ивановна увидела сына в дверях вагона, когда его команду везли из Кургана в Пермь.
У Нины Ивановны есть тетрадка, в которую дочери записывают важнейшие события жизни. Своего рода небольшой семейный дневник. Две последние записи читать очень тяжело.
«Секерина Ивана забрали 7 нюня 1995 года, вернулся 9 июня. Последний раз забрали 11 июня, 12 июня проехал через Катайск в Пермь».
«Ваню убили с 26 на 27 апреля ночью. Сообщили о его гибели 30 апреля в 12.40 дня. Привезли 30 апреля в 9 часов вечера. Похоронили 1 мая».
Народу на похоронах было много, только из Верх-Ключей приехал целый автобус. У всех, кто хорошо знал Ваню, не укладывалось в голове: как можно схоронить такого парня?
Среди собравшихся стояло два солдата. Им выпала нелегкая задача — проводить друга, с которым вместе служили, в последний путь, постараться облегчить страдания родных. Одного из них Ваня сменил в ту самую ночь на посту у ретранслятора.
Последнее письмо
Ребята из части сказали, что Ваня перед самой гибелью отправил домой еще одно, последнее письмо. Оно пришло уже после девятого мая...
«Здравствуйте, моя дорогая мама, и все мои дорогие родные. Пишу вам письмо из далекого края. Лагерь расположен между Моздоком и Грозным. Вокруг лагеря деревни Белоюрт, Знаменская и другие. В нашу задачу входит охрана КПП. внутренний караул и самый опасный участок — охрана ретранслятора в Горогорске.
Нас здесь шесть взводов. Каждый взвод находится по неделе в Горогорске. потом КПП, потом внутренний пост и опять Го-рогорск.
Боевое крещение я получил сразу же. на следующий день, как сюда приехал. Был бой. боевики пытались напасть на лагерь. Но мы им дали оторваться. А про Горогорск и говорить нечего. Каждую ночь нападение. В общем, обстановка напряженная, но это по мне, я люблю повоевать... Командировка закончится где-то в конце мая или начале июня, так что ждите в отпуск. У меня все нормально».
19-летний паренек из далекого Катайска так и не успел осознать, в каком оказался пекле.
Помните последние слова фильма «Баллада о солдате»? «Он мог бы стать хорошим гражданином, мог бы развести прекрасные сады. Он был на многое способен, но навсегда остался в нашей памяти солдатом».
Война в Чечне обязательно закончится. Время все рассудит, расставит по местам. История впишет в свои учебники новую главу. И уже новые поколения школьников, сидя за партами, будут изучать перипетии чеченского безумия. Но война никогда не закончится для очень простой, замечательной русской женщины Нины Ивановны Секериной, среди новых поколений школьников не будет голубоглазых, обаятельных ребятишек, с родинкой над верхней губой. Его, Ваниных, ребятишек. Ниточка жизни оборвалась в самом начале.
* * *
Тихо на кладбище, только щебечут птицы, да легкий ветерок обрывает яблоневый цвет.
Недалеко от дороги, на том краю, что ближе к городу, две могилы: Александра Григорьевича и Ивана Александровича Секериных. Отца и сына. Разница в датах смерти — три года.
Я положила на надгробия по веточке сирени.
Мой знак уважения и памяти землякам.
О. Шестакова.