Вот эти данные были взяты из Всероссийской книги памяти:
ПЕРСИДСКИЙ Святослав Васильевич, мл. сержант, род. 09.08.1976 г.
в дер. Тазакенд Шамхорского р-на Азерб. ССР.
В Вооруженных Силах РФ с 19.06.1995 г.
Принимал участие в боевых действиях на территории Чеченской Респ. с июня 1995 г.
Погиб 06.02.1996 г.
Похоронен в г. Кодинск Красноярского края.
Вот эти данные были взяты с Красноярской книги памяти :
Все, кто знал Славу — так называли его друзья
и знакомые, — говорят о его необычайной доброте.
— Я выделял его из-за мягкости, доброты, спокойствия, он все вопросы старался решить миром, очень любил возиться с младшими, — вспоминает тренер клуба «Летающий мяч», в котором Слава занимался 6 лет, Павел Николаевич Сирчук. — Когда проводили волейбольный марафон, всегда брал в свою команду маленьких.
На сплавы постоянно со мной ездил, не чурался работы — что скажешь, то и сделает.
Из него мог выйти хороший детский тренер.
Я его перед армией брал к себе вторым тренером, у него неплохо получалось.
Работал со мной полный день.
Очень хороший парень был, любил я его.
О доброте Славы говорит и директор кодинской средней школы № 3 Валентина Петровна Просвирина:
— Он всегда с собакой ходил, очень животных любил. Однажды мой сын, он ровесник Славы, принес в дом котенка: Персик (так ребята звали Персидского) очень просит приютить, а то ведь пропадет.
Мама Галина Габдрашевна рассказала, что Станислав ненавидел насилие, но был вынужден добровольно отправиться на войну в Чечню.
— Он у меня родился 9 августа 1976 года в Азербайджане, мы там работали на строительстве ГЭС на Куре.
Муж, Василий Кондратьевич, специалистом был хорошим, мастером на все руки.
Это он третьего сына Святославом назвал, чтобы были как три русских князя: Игорь, Олег, Святослав.
Только звали его все просто Славой, а я еще любила называть Емелей…
Уж очень он мечтать любил, рассеянный был, не от мира сего.
А мы не понимали, смеялись над его чудачествами.
Олег, мой средний,когда мы с мужем разошлись, стал у нас в семье за главного.
Вот мы с ним вместе Славу и воспитывали все время, доставалось ему…
Слава в начале девятого класса из школы ушел и учиться больше не стал.
То работал, то не работал, а я его пилила, что такой здоровый сидит на моей шее.
Многие его мысли, суждения казались нам странными, а он личностью был — как думал, так и говорил.
Жаль, что это мы с Олегом только после гибели Славы поняли.
Он в армию идти очень не хотел, у него предчувствия были, что вернется домой в цинковом гробу.
А я от его слов отмахивалась, сама за руку в военкомат отвела…
Призвали Славу 19 июня 1995 года, попал в учебку в Свердловске.
В июле прислал фотографии и письмо такого содержания:
«Боюсь, что могу вернуться в Кодинск покалеченным, но убегать не буду — понял, что через армию должен пройти каждый парень».
Потом Святослав надолго замолчал.
Мать места себе не находила, а в январе, как гром среди ясного неба — «ваш сын самовольно покинул воинскую часть».
Вскоре пришло письмо и от самого Святослава:
«Привет из Чечни! Здравствуйте, мои дорогие родители, а также брат и сестра.
Простите, что так долго не писал вам, все некогда было.
За то время,что я вам не писал, столько всего произошло и случилось, что боюсь, это не вместится на этих двух листочках, но попробую обо всем рассказать.
В последнем письме я писал, что жду отправки и в конце концов дождался.
Попал служить в Новосибирскую область в город Юрга.
В Юрге я находился до 10 января.
За это время я успел полежать в городской больнице с переломанным носом, а когда выписали оттуда, «надел лыжи» или, если проще сказать, сбежал.
Почему сбежал!
Потому что мне весь этот армейский свинарник надоел.
Через четыре дня меня поймали менты.
Где поймали, за что поймали — не буду писать.
Дальше я переночевал ночь в ментовке, а на следующий день сдали в часть, т. е. в комендатуру.
В комендатуре я ночевал две ночи.
За это время комендант чуть с ума не сошел от моей честности.
Я ему все высказал, что думаю о службе в армии, он даже не знал, что со мной делать, ведь на меня завели уголовное дело за ограбление магазина.
Отпустить в часть нельзя, а на гауптвахту не брали, говорили, что мест нет.
На третий день меня забрали в роту…
Командир роты простил мне побег, не заковал меня в цепи, не поставил ко мне охрану
(так у нас поступают с «лыжниками») и не прикоснулся ко мне даже пальцем.
Я думал, у меня все наладится, что смогу служить дальше, но не смог.
На второй день моего пребывания в роте я начал метаться, меня тянуло на свободу, и даже, может быть, сбежал бы из роты, если бы не слово, данное капитану, что я больше не побегу, и я его сдержал.
Но подошел к замполиту роты и сказал ему, что если меня не посадят на гауптвахту или хотя бы не изолируют, то я при первом же удобном случае слиняю.
И он исполнил мою просьбу.
В изоляции я пробыл до 9 января.
А 10 января уехал в Чечню по собственному желанию…
Я вас очень всех люблю и очень крепко целую. А скучаю так, даже слов нет, одни слезы. …Не забывайте меня, и никуда не обращайтесь. Здесь убивают редко. А меня и подавно не убьют. Меня учили выживать».
Первое письмо из Чечни оказалось последним.
Следом пришло извещение о гибели.
О том, как служил и погиб Святослав рассказал старший лейтенант, заместитель командира роты, в которой служил Персидский:
— Слава пришел в наш батальон в середине января, был наводчиком БМП, а мы его переучили на гранатомет.
Младший сержант Персидский стал командиром расчета АГС-17 (автоматический станковый гранатомет), у него в подчинении было три человека.
В ночь с 5 на 6 февраля его расчет находился на посту по охране батальона.
Батальон был на отдыхе, солдаты спали. Внутреннее кольцо охраны, в которое входил и расчет Святослава, оберегало их.
Где-то в три часа ночи боевики предприняли отчаянную попытку захватить наши позиции, думая застать батальон врасплох.
Но ребята, несущие боевую вахту, не подвели.
Они вступили в бой с превосходящим по силе противником, дали возможность батальону подняться по тревоге, подтянуть силы.
Слава и его товарищи не струсили, не спрятались в кусты, не схоронились, чтобы спастись самим.
Ребята понимали, что, оставив пост, они обрекли бы товарищей на страшную смерть — боевики бы вырезали всех во сне.
Слава получил два сквозных проникающих ранения.
Смерть наступила мгновенно, спасти его было нельзя.
Он погиб, как настоящий мужик, как настоящий солдат.
Погиб, спасая других.
Святослав Персидский похоронен в Кодинске.
-