ПЕРМИНОВ Алексей Александрович
Младший сержант Перминов Алексей Александрович родился 30 августа 1976 года в деревне Романово Белозерского района Курганской области. Призван в Вооруженные Силы России 11 декабря 1994 года Военным комиссариатом Белозерского района.
Участвовал в боях с чеченскими сепаратистами.
Погиб б мая 1995 года.
Награжден орденом Мужества.
Похоронен на кладбище деревни Романово.
«На улице солнце, тихо, тепло. Пришла весна, — домой так сильно тянет...
Приеду в родную Романовку и никогда ее не оставлю. Жизнь проведу только в ней.»
Из письма Алексея Перминова домой.
Любил свою маленькую родину Алексей Перминов, любил как мать и отца, как сестренку свою Марину. «Мама, ты только посмотри, красотища-то какая кругом. Лучше нашего бора — нету, а речка-то, речка от закатного солнышка вся розовым цветом залилась, как в сказке...»
И для жизни себе профессию сын Перминовых определил самую ладную, созидательную — решил стать лесоводом-садовником. В Уральскую лесотехническую Академию поступил на факультет «Лесное и садовое хозяйство», на заочное отделение. Не хотел отставать от сверстников в службе военной. «Отслужу, посмотрю, может, и на очную учебу перейду, — говорил он отцу. — А нет, так характера у меня хватит, и заочно выучусь. Ты же знаешь, папа, мой девиз: «Надо — значит, осилю, должен — значит, сделаю».
И это были не слова. Жизнь Алеши Перминова была светлой. Учеба давалась ему легко. Одни благодарности за школьные дела получал он сам и его родители. Не чурался никакого труда, все умел: строить, траву косить, зверей разводить, сети ставить, на любой машине ездить, на тракторе пахать. Овец стриг, с коз пух чесал, шерсть и пух прял и варежки вязал, корову доил и торты пек. Лучше парня не было в деревне.
Работал Алеша красиво, под музыку. Чаще всего это были магнитофонные записи песен Тани Булановой. Дрова колет, магнитофон поет. Удар — и чурбан надвое. Складывает поленницу — будто играет. Полешко к полену положит. Залюбуешься и парнем и поленницей.
Все свободное время жил в гостях у природы-матушки. Рыбачить научился сызмальства от отца — заядлого рыболова и охотника. Грибному делу учился у матушки. Но больше всего к отцу прибивался. Дрова на три дома нарубят: бабушке, себе и тете. Сено — также припасут на три двора. С отцом на охоту ходил с первых классов и так ее полюбил, что мечтал не расставаться с этим увлечением никогда. Уток настреляет, по деревне разнесет. Простая душа. Не рыночной экономики человек вырос.
«Рос он у нас крепышом, — вспоминает мать. — Маленького нянчили бабушка и сестренка. Подрос и стал неразлучен с отцом: все что-то мастерили, ремонтировали, за зверями ухаживали, вместе на охоту ходили. И если что-то с недовольством в адрес отца скажу, сын — на защиту: «Мама, ты не права». И этого было достаточно. Он и меня сильно крепко любил. Двадцать четыре письма за неполных пять месяцев службы домой написал. В неделю письмо, а то и два получали. Только, мамочка, не беспокойся, я тебе часто писать буду.
Для себя ничего никогда не требовал — что есть, то и хорошо. Чтобы огорчить, расстроить родителей — никогда».
И действительно, почитайте, о чем и как он писал домой:
С восьмым мартом тебя поздравляю. Далеко я сейчас от тебя. Эти строки тебе посвящаю: Будь же счастлива, мама моя! В этот день я тебе пожелаю: Быть красивой и доброй всегда. Будь веселой и помни, родная. Я. твой сын. охраняю тебя.
После поездки матери к нему на принятие воинской присяги написал отцу: «Папа, в следующий раз, если соберетесь ко мне, приезжайте вместе с мамой. А то в Москве сейчас неспокойно. Мало ли что может случиться. Я так расстраивался, когда мама поехала... Легче стало лишь после того, как телеграмму получил, что мама вернулась домой благополучно.»
В другом письме: «Папа, ты не расстраивайся, что лис нынче мало поймал. Еще успеешь — до конца сезона далеко. На Мама-иху сходи, где я подкормку раскладывал, помнишь?»
А вот последнее письмо Алеши домой:
«Здравствуйте, мама и папа!
Решил написать вам письмецо. Служба у меня идет хорошо, закончилась учебка, получили мы младших сержантов.
Скрывать нет смысла, все равно вы узнаете, я сейчас в Грозном. Только, мамочка, не надо переживать. Здесь давно уже боевые действия закончились, все спокойно.
Из Москвы мы вылетели 25 апреля. Переночевали ночь в Моздоке, затем на вертушке прилетели сюда, в Грозный. Мне здесь очень нравится. Питаемся мы, как дома, повара свои, налаживают, сколько захочешь. Мясо каждый день свежее едим, комбат барашков постоянно привозит. Сгущенку частенько выдают. Красота.
Спим по 10-12 часов в сутки, как дома, и никаких тебе «рота, подъем», «рота, отбой». Днем ничего не делаем, загораем. Я даже не знаю, зачем мы здесь стоим? Так что можете порадоваться за меня, что я сейчас на курорте, а не в армии.
Письма мне пока не пишите. Мы из Грозного после 12 мая должны переехать в район Дагестана. Я уверен, что снова будем загорать. Стрельбы я здесь не слышал, так изредка ночью где-нибудь на окраине стреляют, раз — и все.
Живем мы в здании, где была контора какого-то предприятия. Если от меня не будет долго писем — не волнуйтесь, я уже писал, что скоро переезжать.
Я все написал. А Грозный — город красивый, зеленый и очень теплый, хоть и немного поразрушенный.
Вообще-то, напишите письмо, может, мы и никуда не переедем.
Передавайте там привет от меня. Пока до свидания. Ваш
Алексей».
После учебного отряда Алексей Перминов был назначен командиром отделения во взвод материально-технического обеспечения и направлен на Кавказ.
6 мая колонна из 32 машин, в которой находился Алексей, была отправлена из Грозного в самую горячую в то время точку — на границу с Дагестаном, откуда без конца с диверсиями проникали боевики. Нужно было перекрыть этот участок.
Предупрежденные о продвижении колонны, боевики устроили засаду в 2 километрах к западу от населенного пункта Ново-грозненского. Наша разведка, как всегда, не сработала, прикрытия с воздуха не было. Головной и замыкающий БТРы сразу были подбиты, образовалась пробка на дороге. Кругом пламя и взрывы, нельзя поднять головы, а в руках один автомат против изрыгающих смерть орудий и гранатометов... Алексей отражал огнем противника. Бой продолжался около полутора часов, пока вызванные по связи вертолеты не нанесли удары по засевшим боевикам.
Алеша был ранен осколками в живот и левое колено с повреждением подколенной артерии. Он был в сознании, когда товарищи выносили его с поля боя.
Смерть наступила в госпитале Владикавказа — не оказалось крови для вливания. Об этом родным поведал майор Пикулин. доставивший Алексея Перминова в госпиталь.
Материнское сердце почуяло эту беду за тысячи километров. Приснилось Елизавете Михайловне в ту ночь, что в окно смотрит сын, лицо искажено болью, с раскрытым ртом, а крикнуть не может. Проснулась в холодном поту, вскочила с постели и весь день была сама не своя. К соседям побежала, спрашивая, к чему бы это?
Ее успокаивали, как могли. Анатолий Парфенович Тарков посоветовал: «Выбрось сон этот из головы, Лизавета, ерунда всякая может присниться, а ты в расстройство бросилась.»
И у сестры Алексея сердце весь день болело, беспокойство не проходило. Она села и 6 мая написала брату письмо, которое вернулось с отметкой: «адресат выбыл», уже после похорон Алексея.
Трагедия семьи Перминовых всполошила всю деревню. Татьяна Николаевна Речкина, мать двоих сыновей, фельдшер деревни, написала: «Алеша был другом моих сыновей. Это же был душа-парень, поделится всем, что у него есть, каждого угостит, поможет. Всей деревней проводили мы его на службу. И вот известие — погиб при ранении от потери крови. В такое поверить трудно. Что там, в армии, индивидуальных медицинских пакетов нет? Ведь мог Алексей сам себе оказать первую помощь. Как сейчас перед моими глазами картина: обтесывая бревно. Алеша рассек мышцу голени. Кровь хлещет, а он только зубы стиснул, изоляционным проводом, вместо жгута, сам себе кровь остановил, а потом, когда я пришла, он сам себе перекисью водорода свою рану прижигал, морщился только. Как можно вести боевые действия, если в военном госпитале нет в запасе крови? Проклятая, грязная война, развязанная безумцами.
За что гибнут такие парни, как любимец нашей деревни Алеша Перминов? Ответь нам, господин президент!»
Друг армейский Андрей Вяткин написал: «Классным парнем Леха был, никогда его не забуду. Я таких еще не встречал. До армии у меня такого друга не было. Как отслужу, обязательно приеду к нему на могилу».
А каким замечательным сыном был Алексей: чутким, заботливым, берег родителей, все успокаивал, что дела у него идут замечательно: « В Чечню пас не отправят, не волнуйтесь. Комбат сказал, что, окончив курсы в учебной роте, мы будем обучать солдат весеннего призыва». И в тот же день другу своему Саше Пузыреву пишет: «Мы в конце апреля — начале мая едем в Чечню заменять «дедов», а они обратно в часть, демобилизоваться будут».
«Алексей для меня останется самым лучшим другом. Мы делили с ним все радости и невзгоды, хотя по характеру мы с ним были противоположные. Но, чтобы рассказать о Леше, я думаю, не хватит даже самых изысканных слов. С ним надо было просто быть и видеть его. Любил он очень природу, все хотел посидеть с удочкой на берегу Тобола, да еще с ночевкой.
Когда я попал в Чечню, Алексей просил меня побольше написать о ней, что там происходит. Говорил, что и их пошлют туда. Только я его, видать, счастливее оказался, пробыл в Чечне 3,5 месяца и вернулся живым, а Леше и недели хватило. Обидно.
О его смерти я узнал через полмесяца. И в это же время мне пришло от него последнее письмо. Это письмо искало меня по всему Союзу. Его я читал со слезами на глазах, вы понимаете, письмо от живого Лехи, живого! Он так хотел со мной встретиться. Эти строчки я дописываю со слезами на глазах. Мир очень жесток.
Саша Пузырев, 7.10.96".
Прав Александр Пузырев — мир жесток!
Вот что пишет мать Алеши Перминова:
«С ума можно сойти «от пира во время чумы». Страна веселилась на улицах и площадях, ветеранов чествовали солдатскими ста граммами, хлебали из котелков кашу, пели, плясали. Да, великая дата — 50-летие Победы, но ведь в это время наши мальчики штабелями лежали, не опознанные, не преданные земле!
10 августа 1996 года, когда был объявлен президентом траур по погибшим в Чечне, в нашем сельсовете не только не приспустили флаги, но даже две свадьбы сразу зарегистрировали, вся округа веселилась, пила вино и танцевала. Да простят невинно-убиенные такое кощунство. И что за президент у нас, если его Указы так выполняют.
Алексей будто бы прощает нас словами стихотворения, строчки которого оказались в его конспектах по литературе. Написаны они крупным почерком, как будто предназначены для всех, кто так жестоко с ним поступил:
Не запачкал Алексей солдатской чести, не посрамил, приказ выполнил, присяге воинской верен был до конца, самое дорогое, что у него было, — жизнь отдал, которую так любил. «Весна, газоны уже зеленые, настроение такое, что петь хочется», — писал он домой в письме перед отправкой в Чечню.
Святая память ему и всем погибшим в Чеченской войне. Помнят Алешу деревенские парни: отправляются на службу в Армию, прощаются с ним у его могилы, возвращаясь, опять приходят к нему. Помнят его родные и близкие. Живет он в родительском сердце, но не может оно смириться с тяжелой утратой. Противочеловечно это, противоестественно, когда родители детей в последний путь провожают. Такое не должно повториться! Пусть живет Алеша на страницах «Книги Памяти», пусть видят и знают его потомки».
Вся деревня провожала в последний путь своего сына Алешу Перминова. Сердечны и трагичны были слова и мысли. И, как бы итожа их, командир роты, где служил наш земляк, капитан Сергей Бугров сказал: «Ненавистная и непонятная война вырвала из наших рядов еше одного верного сына Отчизны — Алексея Перминова. Я видел Алешу в бою. Он не прятался за чужие спины. Это был храбрый воин и патриот, который навсегда останется в моем сердце и памяти. Алексей до конца выполнил присягу солдата. Честь ему и вечная Память».
Троекратный салют охнул на лесной опушке, как эхо далекой чеченской войны, и затерялся в ветках деревьев.
Любил Алеша Пермяков свою Романовну. И похоронили его под могучей сосной. Ее и памятник солдату видно -с дороги, что ведет в деревню. Будете проезжать или проходить здесь — не пройдите мимо, остановитесь у солдатской могилы, поклонитесь герою. Он пожертвовал жизнью на алтарь святого Отечества в свои восемнадцать мальчишеских лет, чтобы над нами играло лучами солнце и голубело небо.
Поклонитесь и помолчите. Пусть будет тихо, так тихо, чтобы вы услышали, как ветви своим трепетом шепчут: «Любите свой край, как его любил и берег Алеша».
Геннадий Устюжанин.