ПЕЛИКАНОВ Александр Владимирович
Родился 23 мая 1977 года в Астрахани.
23 мая 1995 года Икрянинским РВК призван на службу в армию.
Мотострелок.
Войсковая часть 96548 г. Буйнакск,
Республика Дагестан.
ДВЕ ПОХОРОНКИ. А СЕРДЦЕ ОДНО - МАТЕРИНСКОЕ
В рассказе об Александре не значится дата его гибели или смерти. До сих пор неизвестны подлинные обстоятельства. И хотя есть «казенная бумага», другие документы, среди которых и акт об эксгумации тела, не верит материнское сердце в случившееся. Потому, что материнское.
...Богу одному известно, сколько пришлось пережить ей, чтобы хоть чуть-чуть поставить на ноги своего Шурку, вырвать из цепких лап хворобы. Никому не пожелать такой участи.
Родился семимесячным. Хиленький. Врачи рекомендовали сменить климат. Что не сделает мать ради здоровья сына?!. Брянск, Орел, Подмосковье, Тобольск, Нижний Тагил... Лишь в последнем городе, Нижнем Тагиле, заметно пошел на поправку. Летом в лес по грибы да ягоды, зимой на лыжи и вновь в лес В школу пошел уже окрепшим. На радость матери брызнул румянцем на щеках. Через год опять астраханская земля, поселок Ильинка. Учителя довольны, парнишка нешаловливый, отзывчивый. Любит свой поселок, со сверстниками ладит, рыбачит с ними по окрестным ильменям и речкам.
После восьмилетки - Астраханское речное училище. Только на предпоследнем курсе пришлось Саньке Пеликанову оставить учебу. Распалась семья, мать осталась одна. Подрастали сестренки Оксана и Настя. Под Енотаевкой нанялся к корейцам выращивать лук. Что заработает - домой. Тяжело матери поднимать троих детей. Лишней копейки в доме нет. Перед армией в местном колхозе «Большевик» работал в поле. И полол грядки, и ящики с помидорами грузил.
...Все уместилось в материнском сердце. Все сыновние радости и беды. Соседи дивились вослед: как смогла, как осилила? Она смогла, осилила.
Радовалась его первой лыжной прогулке по нижнетагильскому лесу, первой «пятерке» в дневнике, первой получке... И огорчалась, когда попал под машину, отчего на лице остался шрам, когда первый раз подрался, заступившись за друга. Только вместо обидчика угодил кулаком в дерево... Тоже отметина на всю жизнь.
Да у нее ли только, осиротевшей в чеченскую войну, все о сыне уместилось в маленьком сердце?
Помнит, как 23 мая 1995 года, в день его рождения, проводила в армию, как ездила к нему на присягу. Помнит и затянувшееся вскоре тревожное ожидание писем. Тогда из Буйнакска откомандировали рядового мотострелка войсковой части 96548 Александра Пеликанова. Последнее письмо на малую родину в поселок Ильинка придет от него 18 апреля 1996 года.
«Здравствуйте, мама, бабуля и сестренки!
Много писать некогда, да и не о чем. У меня все нормально. Не волнуйтесь, не переживайте. Говорят, что 25-го поедем в Ботлих. Получил от Юры Меркулова письмо. Лариска нас с ним приглашает на свадьбу. Что новенького в Ильинке? Вы не обижайтесь, что так мало написал. Жив, здоров. Не болейте. Всех целую. 18.04.1996 года».
- И на этом все, - начала печальный рассказ Людмила Александровна. - На день рождения послала телеграмму и письмо. Ответа нет. В душе так и вскипает тревога. Запросила командира части. Ответа не дождалась. Где-то 30 мая приехала в Буйнакск. Там стояла его часть. Мне сказали, что у них пропало сразу 25 военнослужащих. Среди них мой сын. Командир Самвел Арутенян сам только что вернулся из Чечни. Раненый. Обещал помочь.
Ходила по Буйнакску в поисках сына. В Хасавюрте по домам. Местные жители подсказали, что где-то на окраине у хозяина на стройке работают русские ребята. Нашла эту стройку - Саньки нет. На базарах расспрашивала таксистов, показывала фотографию. В Махачкале искала... Уже май прошел, июнь, июль, сентябрь... В середине октября вернулась в Буйнакск. В окрестностях его есть гора «Козья тропка». Место глухое. Там один из парней узнал Саню по фотографии. Сказал, что приходил, просил хлеба. Правда ли, нет ли - не знаю. Это еще в мае 96-го. Вроде бы по времени совпадает.
Вся измотанная, опять в воинскую часть. Командира уже нет. Уехал в Чечню. Офицеры некоторые уже и разговаривать со мной не хотели. Даже заявили, что прикидываюсь, а сын, наверное, дома скрывается. Как так можно?..
Почувствовала, надоела я им со своими поисками. Все же согласились поехать со мной на завод, на котором изготовляли «самопальную водку». Боже мой! Степь, речушки, мосточки. Десятки дорог... Глухомань!.. Убьют, следов не найдешь. Нашли. Здание разваленное. Вышел откуда-то пожилой мужчина и сказал, что здесь никто не работает. Может быть, скрывал. Опять ниточка оборвалась.
Вскоре в Буйнакске отмечали День города. Приехал Арутенян. Он ко мне с сочувствием относился. Выделил сопровождающего. Ходить по городу небезопасно. Фотографию Сашину размножили. Не помогло...
Позже мне в части сказали, что они недавно похоронили своего солдата -Алексея Чуба из Славянска-на-Кубани, а он на 40-ой день пришел домой живым. Причем, рассказывая, кто-то ненароком намекнул: может, это моего Саню похоронили? Представители части как раз собирались ехать в Славянск. С собой не взяли. Попросили подробно описать приметы сына. Всё-всё рассказала: где у него какие родимые пятна, где шрам остался, когда под машину попал... Мне предложили ехать домой и ждать сообщения.
Уехала, но, не дождавшись сообщения, обратилась в наш Икрянинский райвоенкомат. Сказали, что из части ничего не поступало. В областном военкомате даже удивились: столько времени прошло, как пропал солдат, и никаких вестей. Уже второго ноября ночью стук в дверь. Открываю - военные, говорят, привезли Сашу. Объяснили, что в Славянске они выкопали гроб и приметы сына, о которых я сообщила офицерам, будучи в Буйнакске, совпали.
Увидела гроб - все внутри оборвалось. Не помню, как похороны прошли. Понимала, что означает все это для родителей Алексея Чуба. Звонила им, писала письма... Беда ведь и у них. Однажды пришел ответ, как проклятие. Просили больше не беспокоить им души.
Сопровождавшие гроб лейтенант Сай-дулаев и наш земляк Володя Пурясов настаивали похоронить на другой же день. Отказала. Все-таки надо собрать родных. Потом: сама не убедилась, что это именно мой Саня. Они ведь привезли мне свидетельство о смерти на Алексея Чуба, в котором значилось, что он повесился. Когда не разрешила похороны на завтра, сопровождающие заявили, что сами сделают это.
Похороны были 4 ноября 1996 года. Пришли сельчане, друзья сына... Вроде бы все по-людски, а только в душе: почему же похоронка на Алексея Чуба? Причем -повесился? Выходит, что если это мой сын, то он сам на себя руки наложил? Никому и никогда не поверю, что Саня мог решиться на такое. Всякое бывает. Но не верю. Я мать и знаю свое дитя лучше кого-либо. Да, из части однажды сбежал, но никто не поинтересовался - почему? Сама обратно отвезла в Буйнакск. Он прощения у меня просил, заверял, что никогда не сделает больше такого. А тут - повесился...
Куда только не писала: в военную прокуратуру, командованию Северо-Кавказского военного округа, министру обороны...
С такой растерзанной душой жила. Требовала эксгумации. Настаивала. Должна убедиться, что похоронила своего Саню.
Через год и два месяца, 21 октября, на нашем кладбище состоялась эксгумация. Не дай Бог какой матери пережить такое! Не дай! Сейчас все как во сне. Смотрю и никак не могу опознать. Эксперты говорят,что человек меняется, просят посмотреть внимательнее. Опять требуют, чтобы дала характерные данные: где родимое пятнышко, где шрам, где щербинка на зубах...
Позже военные эксперты показали кусочек кожи с родинкой... Нет, у Сани она была больше. Попросила показать, с какого места взяли этот кусочек, хотела посмотреть щербинку на зубах. Эксперты сказали, что десны были слабыми и зубы упали в гортань. Достали несколько, вроде бы есть щербинка. Кто проводил эксгумацию мне заявил, что если не признаю его сейчас своим сыном, они похоронят как неизвестного солдата. Что делать? Кто подскажет? Предложили голову отделить для экспертизы, а труп обезглавленный - похоронить. Это ужасно! Не по-христиански! Какая мать пойдет на это?..
Слезы, темно в глазах... Сжалась в комочек. Нет, говорю, кто бы он ни был, признаю его своим сыном. Поймите меня, люди. Поймите и простите...
...Вот с этим и живет осиротевшая солдатская мать - Людмила Александровна. Две похоронки в доме - а сердце одно. И ему не прикажешь.