Окончил ср.школу № 4 г. Астрахани в 1997 г.
Военную службу по призыву проходил с 30.10.1999 г., ВС по контракту с 16.12.1999 г. Принимал участие в КТО на территории СКР РФ с 27.12.1999 г.
Погиб 21.03.2000 г.
Похоронен в родном городе.
Имя его увековечено на монументе, установленном в г. Астрахани в честь погибших в Чеченской Респ.
От автора страницы памяти - м.б во Всероссийской книге памяти имела место ошибка? Или это разные павшие? уточните пожалуйста кто что знает.
Вот эти данные были взяты с адреса https://textarchive.ru/c-2913909-p46.html :
КУЗНЕЦОВ Александр Владимирович
Родился 5 сентября 1949 года.
Кадровый военный.
Капитан.
Участник боев в Афганистане и Таджикистане.
Погиб 22 марта 2000. Чечня.
Зона боевых действий.
...Останься в живых, быть бы ему ходячей историей афганской, чеченской войн, боевых действий на таджикской границе. И вместе с тем служить горьким упреком нам, живущим за него. Укором в том смысле, что в свое время таких, как он, молодых, но уже навоевавшихся по горло парней не смогли вернуть к нормальной жизни. Или, как модно разглагольствуют сегодня психологи, реабилитировать.
Вот и получили синдром Афгана. Теперь - Чечни. Эти парни, повзрослевшие, обзаведшиеся семьями, и по сей день молотят по ночам подушки в рукопашной с моджахедами под Кандагаром, Кабулом и Гератом, хлещут из «Калашниковых» по боевикам на улицах Грозного и Шали, в скалистых распадках Аргунского и Веденского ущелий...
Не судите их за это. Не судите. Они, эти «старички», которым за сорок, а то и поболее, хоть сейчас готовы ринуться в Чечню.
И вовсе не безумство храбрых звало и зовет их туда, а осознание того, что там нужен их боевой опыт. Они осилили, сдюжили бы этот коварный терроризм с меньшими потерями, чем имеем. С меньшими.
Только до сих пор, собравшись иногда вместе, так и не понятые нами, не реабилитированные психологами, они тихонько для себя поют под гитары:
От Афгана до Чечни
Мы прошли под пулями.
Нас в Афгане и Чечне
Пули караулили.
За плечами две войны -
Дело чрезвычайное...
Эх, наливай до полноты
За парней отчаянных!
Что прошли смертельный ад
За чужими далями.
Было нам не до наград,
Орденов с медалями...
И лишь только стихнет бой
В сопках за туманами -
Улетали мы домой
«Черными тюльпанами»..
Да... Все это пришлось пережить ему, Александру Владимировичу. И Кабул, и Грозный, и, к сожалению, жизненную неустроенность кадрового военного.
Газета «Красная звезда», 23 февраля 2000 г. Из корреспонденции Вадима Коваля «Старый»
«Уж чего не смог обрести капитан запаса на «гражданке», так это - покоя. Как-никак, вся жизнь связана со службой.
Вообще-то изначально в военные не собирался, поступил в Рязанский индустриальный техникум, занимался вольной борьбой и даже «взял» первое место на соревнованиях в городе. Но год спустя Сашу приметили и в 1969 году по комсомольской путевке направили в Рязанское десантное.
Потом служба в спецназе, Афганистан и пулевое ранение в живот. Оклематься пришлось не скоро. Но когда наконец позади остались месяцы, проведенные в госпитале, и курс лечения в санатории, жизнь, казалось, обещала лишь радости. В Рязани на вокзале взял такси и помчался к ожидавшим его жене и сыну. Мог ли подумать тогда Александр Владимирович, проезжая мимо аварии на дороге, что вместо счастливой встречи его будет ожидать горечь потери? В той аварии, на которую он почти не обратил внимания, погибла его жена, ехавшая встречать своего Сашу. Теперь самым главным у него в жизни оставались сын и служба.
Последняя, в военкомате, особого удовлетворения не приносила. Жизнь, правда, вошла в иное русло: Александр Владимирович познакомился с женой погибшего в Афганистане сослуживца, взяв на воспитание двоих ее детей. Но все же семья для офицера - это тыл, а ему хотелось на передовую. Так он оказался вначале в Таджикистане, в разведке. А уж потом, 9 января 1995 года, в Грозном. За два с лишним года той первой чеченской войны сполна довелось хлебнуть лиха. Провожать в последний путь боевых друзей и снова уходить в бой. От боя на хлебозаводе у него навсегда осталась память: контузия и восемь швов на голове. Однако в госпитале не стал залеживаться - замещал ротного. Говорит, за крутой нрав в ту войну умудрился «слететь» с майора до старшего лейтенанта. Хотя и сейчас считает, что в той ситуации иначе поступить было нельзя: либо забота о себе, либо забота о подчиненных, которым угрожала гибель. Нет, приказы он выполнял всегда, а здесь случилась совершенно нелепая история, о которой он просил не писать.
И снова Таджикистан, откуда в звании капитана Александр Владимирович был уволен в запас.
Офицерский мундир с медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и память о прожитых годах - вот, пожалуй, и все, что осталось у него от службы. Затем восемь месяцев работы в военкомате, сокращение и безуспешные попытки устроиться на приличную работу. Потом, когда события в Дагестане переросли в новую «чеченскую кампанию», не смог спокойно сидеть дома.
- Я пришел на прием к генералу Казанцеву, - рассказал Александр Владимирович. - Он внимательно меня выслушал и сказал: «Иди и служи».
...В мотострелковой бригаде, куда определила его судьба, наравне со всеми включился в боевые будни. С той поры и поныне он для всех - «старый». Другого обращения к себе не то чтобы не признает, но все же предпочитает эту лаконичность.
А служит он на должности старшего разведчика, то бишь солдатом. Но когда в одном из боев ранило двух взводных, принял командование на себя...
Он и в бригаде на месте не сидит, постоянно на выездах. В своей неизменной черной шапочке и с автоматом.
...В начале февраля в бригаде побывал министр обороны Российской Федерации Игорь Сергеев, вручивший ряду военнослужащих ордена и медали, ценные подарки. Среди тех, кто от министра получил бинокль, был и Александр Владимирович.
- В разведке сгодится, - оценил по-хозяйски подарок «старый».
У него за спиной — долгие годы службы. Тридцать девять лет льготной выслуги. Афганистан, Таджикистан, Чечня. О том, что будет дальше, старается не загадывать.
- Буду с бригадой до конца. А там видно будет. Не могу без армии...
В тот момент подумалось: армия России без таких, как он, не смогла бы существовать».
...Это об Александре Владимировиче Кузнецове в главной армейской газете.
Теперь о нем человек, который три последних года был рядом. Был его другом, советчиком и... женой. Всего лишь три года.
Людмила Ивановна Раздолгина
- Это был добрый, мудрый и, к сожалению, потрепанный жизнью мужик. Очень
компанейский. Любил пельмени. Вообще любил стряпать. По натуре настойчивый.
Но не во всем. Страшно не терпел хамство, несправедливость, болтливость и осо
бенно вранье.
О своей службе в армии говорил с неохотой. Возможно, не все ему можно было и говорить. Сейчас, когда иногда беру его камуфляжный френч, на рукаве которого - «Военная разведка», представляю, сколько ему пришлось пережить и обо всем этом молчать.
Единственный раз проговорился мимоходом, что в Кабуле в афганскую войну ему пришлось охранять президентские двери, а в Чечне - брать.
В Астрахань прибыл летом 1997 года из Душанбе. Приезжал за контрактниками. Здесь познакомились. Город ему понравился. Понравилась рыбалка. Все было хорошо. Уже планы строили. Продадим эту мою квартиру, купим что-нибудь получше... Чувствовалось, что он собирается осесть.
Вообще-то все вышло, на мой взгляд, для него странно. Считал, что второй раз жениться, тем более полюбить, - это суррогат. А со мной?.. Не знаю. Нет, он не мог обмануть... Понимаете, в нем до последнего дня жила война. Вначале афганская, потом боевые действия в Таджикистане и вот чеченская. Все это, так мне представляется, надломило его душу. Пытался скрывать это, но... Все рвался туда, в Чечню. «Там мои друзья. Там мое место». Говорила: посмотри на себя, ты же не мальчишка. Ты навоевался. Больной... Даже не сказал мне, что уезжает в эту Чечню. Послала его по делам. Месяц нет, два... Чую - он там. Писем не писал. Считал, это ни к чему. Видимо, нашел своих бывших друзей по спецназу Вячеслава Логинова, Костю Меркулова. С ними он был в Афгане. Их как-то по телевидению показали. Видимо, списались, созвонились...
Восьмого марта 2000 г. приезжал. Оставил доверенность на деньги и 12-го уехал опять. Ездила к нему туда... Служил старшим разведчиком по контракту. Хотя по погонам на френче, который привезли мне, - капитан.
Как он погиб? Ребята, которые привезли его тело, рассказывали, что это было в феврале, после того, как к ним приезжал министр обороны и вручал награды. На БМП ехали в то самое место, где накануне провели разведку и не обнаружили боевиков. Он с группой разведчиков впереди мотопехоты. Они и попали в засаду. В перестрелке Сашу ранило в бедро. Пехота не смогла их сразу отбить. Завязался бой.
Когда отбили, забрали раненых. Саша потерял много крови. Наложили жгут, доставили в часть. Стали делать вливание - остановилось сердце. Из части ребята привезли три кассеты. На одной - 10 февраля. Министр обороны вручает ему бинокль. Привезли записную книжку и вот этот френч с тельняшкой... Обидно. Пыталась найти сына Сергея - нашла. Еще когда Саша был жив, написала ему письмо. Все-таки сын. Родной. Пришло обратно. Все пыталась их как-то помирить. Кровь-то одна... Возможно, у него сохранились какие-то письма отца. Не знаю.
Кто вот я ему осталась?.. Что у него было в мыслях, на душе? Но это настоящий мужчина. Жаль, что этот синдром войны остался в нем. Сколько их еще, которые после таких смертей, такой крови увиденной так и не определились в жизни.
...В самом деле, не определились. И в некоторой степени, к сожалению, помогли в этом все мы, наше захлестанное реформами общество. Они, эти Кузнецовы, Ивановы, Сидоровы, - российские наши мужики, которых в Афгане и в Чечне пули караулили, по сей день по ночам тискают подушки, как в рукопашной под Кандагаром и Кабулом с моджахедами, строчат из автоматов и пулеметов по боевикам на улицах Грозного, Гудермеса и Шали...
А собравшись однажды вместе, за рюмкой горькой, не понятые никем, поют под гитары о выстраданном:
И чего же нам сказать?..
А всего осталось:
Скольких ты, Россия-мать,
Нас недосчиталась.
Оттого в домах твоих
В дни твои печальные
Как священные огни -
Свечи поминальные...