КАЗАРКИН Константин
Александрович
рядовой
21.06.1977 - 19.08.1996
рядовой
21.06.1977 - 19.08.1996
Вот эти данные и фото были взяты с адреса http://101osbron.ru/index/0-61 :
"Седьмой"
Казаркин Константин Александрович
рядовой
19.08.1996
Костя Казаркин... мало кто знал тогда его полное имя, кроме тех, кто постоянно возился с документацией. В основном знали друг друга по прозвищам, чаще придуманных на скорую руку из фамилий, так было проще. Костю звали "седьмой", потому-что на его рабочем бушлате, неизвестно откда взявшемся, в котором он занимался со своей машиной была надпись - 7 МСР (мотострелковая рота). Хотя служили мы во 2 роте 1-го батальона. Всегда спокойный, рассудительный, не было пожалуй случая, когда-бы он сказал не хочу, не могу или не буду. Он никогда не был зачинщиком конфликтов, всегда стараясь обходиться без них, но хорошо знал грань, которую в армии переступать нельзя ни в коем случае - на явные оскорбления отвечал достойно, прямо глядя в глаза обидчику. И это не пустые слова, мы сами были свидетелями такого его поведения. Сложилось впечатление, что он стал таким у нас на глазах, что это вот сейчас армия его таким сделала. Настолько не похож он стал в тот момент на Костю, которого мы знали до этого. Слова нашего командира роты, Александра Ерёменко, в то время еще старший лейтенант - "Отличный парень, побольше-бы таких в армии!". Ротный вообще часто ездил на машине, наводчиком которой был Костя, хотя у командира была своя машина. У Кости было мало друзей, опять-же брал свое не по годам рассудительный и серьёзный характер.
В то время, пока остальные пытались выжать из армейских будней хоть каплю веселья, он как-будто заранее видел, что нас всех впереди ждет. А может люди и правда умеют предчувствовать свою гибель.
101 бригада формировалась и Костя попал в нее из другой части. В декабре 95 под Владикавказом в Северной Осетии формировались 2 батальона на БМП-1 (боевая машина пехоты), людей не хватало и основную часть ребят переводили из других подразделений СКО. Принимали технику, готовили её, ближе к весне отправились жить на полигон, там ежедневно проводились занятия по боевому слаживанию экипажей. Подготовку прошли серьёзную, грех жаловаться, правда условия жизни оставляли желать лучшего, но в наших батальонах никто не жаловался, все знали, куда идут. Надо сказать, что в Грозный мы все отправлялись добровольно, никто никого не заставлял. Отказавшихся переводили в другие, более мирные части, но таких было немного. В апреле 96 Костя вместе со всеми в составе 2-х батальонов на БМП (60 машин) вошел в Грозный. Он не отказался...
Как и под Владикавказом в Грозном мы жили в палатках, летом эту жизнь можно назвать туристической, если-бы не обстановка вокруг. Впрочем, в своем расположении каждый из нас появлялся нечасто, на 1-м батальоне висели несколько блокпостов по всему городу, там и жили по несколько недель, потом короткая передышка в бригаде - и опять на блок. Можно сказать, что время до августа прошло более или менее спокойно - серьёзных боев не было, редкие вылазки боевиков, в основном ночами, пощипают и опять тишина. Сейчас трудно сказать, на каких блоках побывал Костя, может объездил их все. В память навсегда вклинилось одно - к августу ему выпало попасть на 13-й...
...Они вошли в город рано утром 6-го августа. Шли нагло, мимо тех-же блокпостов, но по соседним дорогам, которые мы не должны были контролировать. Откуда такая наглость? Вот вырезка с одного из сайтов, она похожа на правду -
" - 6 августа в 5.50 в Грозный вошли вооруженные формирования ЧРИ. Накануне были сняты с блок-постов и выведены из Грозного для проведения операций в селе Алхан-Юрт более 1500 военнослужащих ВВ и сотрудников МВД, в том числе подчинявшийся завгаевскому правительству полк чеченской милиции. Выдвижение началось в 6.30, когда вооруженные формирования ЧРИ уже входили в город..."
Мы были свидетелями того, как на блокпостах по радиостанциям докладывали о въезде боевиков в город и получали в ответ приказ молча наблюдать... Мы, оставшиеся в живых после той мясорубки, теперь знаем точно - нас всех тогда продали.
..Блокпосты блокировали сразу по всему городу. Сразу-же начались обстрелы, так-же был блокирован и 15-й городок, в котором дислоцировалась 101-я бригада. Мы к сожалению не нашли сейчас ни одного человека, из тех, кто был с Костей рядом в те дни, но то, что они рассказали нам, вернувшись с 13-го блока - навсегда врезалось в память...
К 6-му августа на блоке было около 20 бойцов 2-й роты 101-й бригады и с ними отделение Ярославского омона. На протяжении всего времени осады их выбивали оттуда разными способами - от непрекращающихся обстрелов до предложений сдаться или оставить блок на выгодных условиях. Ребята держались до конца. Сильная жара, плюс нехватка воды и продуктов. Нельзя было назвать тот блок хорошо укрепленным, были в Грозном и более крепкие сооружения - бетонные блоки по периметру конечно должны были помочь ребятам, но были и большие пространства между ними, которые как ни закрывай техникой - все-равно просветы остаются. Может быть именно это и бесило боевиков, которые осаждали ребят. Трудно представить, что ребятам пришлось пережить за 2 с лишним недели осады, но никто из них не допустил мысли о сдаче блока в руки врага. Честь и хвала этим парням!
Ближе к полудню к ним прорвались разведчики, которые попали в засаду в километре от 13-го блока. Потеряв 26 человек из 42-х они на 2-х БТР-х въехали на пост. Вот небольшой эпизод, взятый из других источников, описание того боя разведчиков. Для того, что-бы хоть немного почувствовать, что там творилось...
"- Когда комбат упал возле пылавшего бэтээра, к нему пополз кто-то из пацанов. Дальше — провал. Я получил пулю в голову. Пришел в себя, слышу — работают двигатели. Рядом со мной остановился второй бэтр, оттуда кричат: "Сюда, скорее! Уходим!" С трудом, на локтях, дополз до брони, меня затащили в люк, и я снова отключился. В бэтры, помогая друг другу, стали заползать окровавленные пацаны. Кто мог двигаться. Затащить в броню тяжелораненых и убитых не успели. Снайперы открыли прицельный огонь с расстояния 15—20 метров, практически в упор. Это были самые тяжкие минуты боя: мы уходили, потеряв комбата и многих товарищей, не имея надежды забрать их тела... Очнулся уже на "блоке". Как мы туда доехали, не знаю. Это просто чудо, что машины по пути не подбили из "граников". Совещаемся, как вытащить комбата и солдат. На 13-м КПП была бээмпэшка. Может, на ней вернуться к заводу и под прикрытием огня из пушки забрать батю с ребятами? Но бойцы и омоновцы, оборонявшие "блок", удержали: "Гибельный план. Не доедете до завода, подобьют. Вашим товарищам уже ничем не поможешь..."
Не скрывая слез, стали считать потери. Двадцать шесть...
Та самая БМПшка, на которой Костя был оператор-наводчик, и никто кроме него ни сел-бы за пушку, решись они поехать за товарищами, как оно могло все сложиться..? Тогда еще судьба его берегла. Но это был только первый день осады...
На протяжении 2-х недель из бригады почти каждый день выходили группы, пытаясь прорваться на 13-й блок, что-бы помочь товарищам. Но ни разу так и не дошли. Парни каждый день запрашивали поддержку, но в ответ получали только слова "-"Держитесь! Посылаем группы на разблокирование, но пока прорваться к вам они не могут". Сейчас никто точно не скажет, сколько нас было в те дни ранено и убито, с легкими ранениями даже не обращались за помощью к медикам, зная, что не завтра, так через день НАДО будет снова идти туда. Потому-что парням на тех блоках сейчас гораздо тяжелее.. До сих пор на душе пятном лежит - не дошли. Простите...
В то время, когда подписывался предательский договор о сдаче города и всей республики в руки бандитов, Кости уже не было на свете. 19 августа его нашла пуля снайпера. И не слышал он, не мог знать, как его продают очередной раз вместе с товарищами по оружию. Не знал он и того, чего стоить будет его родителям найти тело сына через 2.5 года, и все из-за того, что кто-то где-то забудет внести его в списки погибших. Как это вышло? Ведь 3-й тост за Костю мы поднимали уже тогда, когда они еще были в осаде, ведь мы-то знали, что погиб.. Тогда кругом была неразбериха, но очень уж дорого она обошлась матерям погибших парней, а виноватые - не признаются. Ну а мы, живущие тогда в палатках и окопах тем-более не сможем ответить на этот вопрос. Костя погиб. Но блок не сдался. Ни 13-й, ни другие.
До декабря, до самого вывода бригады из Чечни в 3-й палатке 2-й роты стояла Костина кровать, аккуратно застеленная, с заправленной наискосок в ногах белой полоской, а на тумбочке стояла поминальная рюмка водки с черным солдатским хлебом.
Не осталось тогда даже фотографий, до августа фотоаппарат был у нас редкостью.
Мы уходили из Грозного, кто-то обозленный, кто-то радостный - дембель подошел, домой пора. У кого-то была полная апатия ко всему, как после боя.. Первый бой там мы проиграли не по своей вине. И мы не знали, что для таких людей, как родители Кости Казаркина война только начиналась....
Эта история написана через 13 лет после описанных событий, не судите нас строго, если в ней найдутся какие-то неточности. Поверьте, они несущественны. Под каждым словом мог-бы подписаться не один десяток парней с нашей 101-й Грозненской бригады Внутренних Войск. С уважением к родителям Кости и ко всем, кто его поминает.
Бойцы 2-й роты 1-го бата.
--------------------------------------------------------------------
СОЮЗ ВЕТЕРАНОВ АФГАНИСТАНА
Общественная организация города Оби
Казаркин Александр Константинович
21.06.1977 - 19.08.1996
Погиб при исполнении воинского долга в республике Чечня
Родился в г. Новосибирске. После окончания школы поступил в Новое кое ПТУ № 2, где получил специальность столяра-мебельщика, реставра
26 июня 1995 г. военным комиссариатом г. Оби Новосибирской области призван на действительную военную службу. С января 1996 г. служил на территории Чеченской Республики, в/ч № 5594, наводчик-оператор.
Погиб 19 августа 1996 г. во время боя в Грозном и числился без вести пропавшим до 3 декабря 1998 г. Награжден орденом «Мужества» (посмертно).
Похоронен 11 декабря 1998 г. на кладбище г. Обь Новосибирской области.
Из официальных источников:
Выписка из приказа командира по строевой части в/ч 5594 внутренних войск МВД России от 3 декабря 1998 г., № 258 г. Ставрополь
Исключить из списков личного состава части и всех видов довольствия наводчика-оператора 2-й роты 1-го батальона рядового Казаркина Константина Александровича с 3 декабря 1998 г. в связи с его смертью, наступившей 19 августа 1996 г. во время исполнения обязанностей военной службы в г. Грозном Республики Чечня. Рядовой Казаркин К.А. до 3 декабря 1998 г. числился в части как без вести пропавши до опознания его тела 124-й санитарно-медицинской лабораторией г. Ростова-на-Дону. Его тело для захоронения передано матери Казаркиной Галине Константиновне...
ВрИО командира в/ч 5594 полковник В.Н. Галда.
Краткий бесстрастный официальный документ. А до этого - долгие два с лишним года неизвестности - «пропал без вести...» Какие жуткие слова! В них и безысходность, и одновременно маленький лучик надежды на чудо...
Дорога за окнами стынет, и снова все дни напролет
Ты ждешь возвращения сына и веришь: он скоро придет.
Вот-вот распахнется калитка, войдет он в родительский дом,
С такою знакомой улыбкой в сиянии глаз голубом.
Посмотрит спокойно и прямо в осеннем мерцании дня
И скажет: «Встречай меня, мама, ну как ты живешь без меня?»
Но только пустынна дорога, и в шуме холодных ветров
Не слышно за старым порогом знакомых сыновних шагов.
И только глухими ночами встречается он на пути -
Приходит короткими снами, чтоб снова наутро уйти.
Дорога за окнами стынет, и снова все дни напролет
Ты ждешь возвращения сына...
Родители Кости - отец Александр Филиппович и мать Галина Константиновна - работали на опытной путевой машинной станции № 19 в городе Оби. Семьи путейцев жили тогда еще не в уютных обжитых квартирах, а в обычных вагонах. Там и прошло все детство Кости.
Костя заметно отличался от своих сверстников - он не любил шумных компаний, где не прочь были пропустить рюмочку-другую, не курил. За свой незлобивый характер не раз терпел выходки одноклассников и обиды от них. Если уж сильно «доставали», не ходил в школу, сидел дома. Он вообще предпочитал никуда не ходить. Дом был его крепостью.
В новой квартире, которую наконец-то получили родители, Костя прожил всего год. Без лишних разговоров помогал маме обустраиваться, ходил в магазины по ее просьбе, выполнял различные обязанности по дому.
После окончания девяти классов Костя поступил в строительное училище. Будущая специальность - столяр-краснодеревщик - вполне соответствовала его характеру. Побывав на производственной практике и поработав на частном заказе, Костя сказал родителям, что эта профессия ему по душе и он наверняка будет работать по этой специальности.
21 июня 1995 года Костя встретил свое восемнадцатилетие, а двадцать шестого июня его уже провожали в армию. Первые полгода Костя служил в Адыгее, часть находилась в Ставрополье. Галина Константиновна, зная застенчивость сына, очень переживала за него. В письмах советовала, чтобы он скорее подружился с кем-нибудь. Легче всего Костя знакомился с парнями старше себя, может, потому что сам был не по возрасту серьезным. Сначала он писал домой очень часто. На трудности солдатской жизни не жаловался, наоборот, успокаивал родных, что все у него в порядке.
Внутренние войска, в которых Костя проходил службу, находились на передовом крае войны с чеченскими вооруженными формированиями. А в феврале 1996 года его воинская часть была переброшена непосредственно в Чечню.
В своем последнем письме Костя писал, что его посылают учиться на механика-водителя, а об отправлении в «горячую точку» - ни слова. Может, тогда еще не было известно, а может, чтобы не волновать родителей. Потом письма приходить перестали. Родители забили тревогу, стали стучаться во все официальные структуры военного ведомства.
Им отвечали, что причин для беспокойства нет, что так обычно и бывает: сыновья, отслужив первые месяцы, начинают реже писать письма домой, что надо подождать. Эти ответы успокоили родителей ненадолго, потом тревога вернулась, и все повторилось снова. И только в январе 1997 года Казаркиным пришла официальная бумага, в которой выражалось соболезнование по поводу гибели их сына в августе 1996 года. На этой бумаге стоял номер совершенно незнакомой воинской части.
Галина Константиновна и Александр Филиппович поехали в Грозный искать сына. Родители прошли по всему короткому военному пути Кости - от Ставрополья до Грозного. Полгода жили в Ростове, потом вернулись снова в Грозный. Посещение комендатур, моргов... Но гибель Кости подтверждена была пока только на бумаге - это три объяснительные записки рядовых солдат, находившихся тогда вместе с ним на блокпосту № 13. В них говорилось, что 19 августа 1996 года около 10 часов утра в районе цементного завода в городе Грозном Костя погиб от пули снайпера. На вопрос родителей: «А где же тело сына?», вразумительного ответа никто из военных дать не мог, и получалось, что сына не было ни среди мертвых, ни среди живых. «Пропал без вести», - таково было заключение военных чиновников.
Но родители не сдавались, потому что такой ответ военных давал им хоть какую-то надежду: «Может, жив сынок? Может, в плену?» И Галина Константиновна в Грозном с фотографией сына в руках расспрашивала и русских, и чеченцев: может, кто-нибудь его видел или что-нибудь знает о его судьбе? Кое-кто, посмотрев на графию, говорил: да, узнаю, солдата. Невысокий, худенький, вечно ремонтировал БТР. Она даже удивилась тогда, узнав, что Костя ездил на боевой машине.
Чеченцы разговаривали с ней сочувственно, поили чаем и подробно объясняли, куда идти и что делать (там, в Грозном мама Кости была не одна, мам других российских солдат по улицам разрушенного города ходило множество).
Но все эти мытарства семьи Казаркиных были безрезультатны. Вернувшись домой, они остались со своей бедой один на один и все продолжали писать бесчисленные запросы, которые ложились в столы, в чьи-то сейфы, под чье-то сукно. А в ответ - тишина... И так продолжалось декабря 1998 года.
Почти два с половиной года невыносимых терзаний и страшных мыслей о судьбе сына!
Да и есть ли, скажите, на свете такие слова, которые смогли бы облегчить страдания матери, потерявшей свою кровиночку?!
